Цепь грифона

Выйти из вагона на перрон симферопольского вокзала оказалось невозможно. Вооружённая толпа людей буквально внесла его обратно в тамбур. Выручило то, что дверь в противоположную сторону оказалась незапертой. Он открыл её и спрыгнул на землю. И вовремя. С двух противоположных концов состава бежали густые толпы отъезжающих.

Как и обещал Серов, в Симферополе его встретили радушно. Перво-наперво напоили горячим чаем. Отец капитана второго ранга, адмирал в отставке Григорий Александрович Серов, был деловит и подтянут, несмотря на свои преклонные года.

– Лошадь для вас пришлось сначала отстаивать от мобилизации. А теперь другая опасность. Предприимчивые татары стали где скупать, а где и воровать лошадей. Право слово, хуже цыган.

– Зачем? – не сразу понял Мирк-Суровцев. – Зачем столько лошадей татарам? Большевики всё равно их реквизируют.

– Как зачем? На мясо, – не скрывая презрения, произнёс Серов-старший. – На колбасу – извиняюсь.

Мама Серова живо напомнила Сергею Георгиевичу его тётушек. Если б не знать, что у неё взрослый сын, то ей едва ли можно было дать её годы. Дочитав письмо от сына, она обратилась к мужу:

– Григорий Александрович, имейте милосердие. Молодой человек и без того насмотрелся и наслушался ужасов.

– Это, душа моя, ещё не ужасы. Ужасы начнутся, когда сюда придёт Будённый.

Будённый. Как проклятие, как имя нарицательное наступающего ужаса и хаоса произносилась эта фамилия по всему Крыму. «Будённый», – говорили в отступающих частях. «Будённый», – повторяли в городе. Сведения и слухи об огромных массах красной конницы, переправившейся через Сивашский залив и вышедшей на Литовский полуостров, большинство крымчан связывали с именем этого командарма. Что было совершенно несправедливо. На крымскую землю первой вступила совсем не эта армия. На южный берег Сиваша в межозёрное дефиле Солёное-Красное вышли части Второй конной армии под командованием Филиппа Кузьмича Миронова.

Ликвидируя угрозу окружения, вышедших, казалось бы, на оперативный простор 51-й и Латышской дивизий в районе станции Юшунь, части Миронова накрепко схватились с конным корпусом генерала Барбовича. В ожесточении суточного боя вызревало новое, большое сражение. Конное… Оно и произошло.

Под Карповой Балкой корпус Барбовича с Кубанской кавалерийской бригадой при поддержке офицерских батальонов корниловской и дроздовской дивизий создал угрозу красным частям в районе Армянского Базара. Под ударом белых также оказались тылы 51-й стрелковой дивизии красных.

Предстояло неминуемое крупное сражение конных соединений. Оно, казалось, и началось, когда ряды красной и белой конницы, с полным осознанием ответственного момента борьбы за Крым, сосредоточились и начали стремительное сближение. Казалось, что ничего более страшного и кровавого не может и произойти, как только непримиримые враги сшибутся друг с другом в жуткой и отчаянной рубке встречного конного боя. Такой жестокой рубки, которая должна была состояться, наверное, не было бы со времён наполеоновских войн. Но произошло нечто ещё более кровавое и невообразимое, одновременно и современное, и до фантастичности обыденное событие. Такого не было даже под Бузулуком…

При сближении с противником красные эскадроны вдруг стали расходиться в стороны своих флангов. Конница белых всё более оказывалась в неуправляемом и катастрофическом положении, когда разрывать свой строй, чтобы начинать преследование уклоняющегося противника, было невозможно. Становилось невозможным и сохранить прежний наступательный порыв, коль скоро противник предпочитает уйти от прямого столкновения. Нервозность неуправляемой ситуации от всадников передалась лошадям. Передовые ряды белой конницы стали смешиваться. В то время как все последующие волны конников стали напирать на передние. Они точно грубо толкали в спину терявших порыв передовых всадников.

Здесь и произошло то, что в будущем одни ненадолго посчитали великой победой, а другие сочли своим величайшим коварным и подлым разгромом. В центре порядков красной конницы оказались тачанки пулемётного полка Кожина из экспедиционного корпуса Махно. По всем документам советского периода эта воинская часть прошла под названием Особая кавалерийская бригада 2-й конной армии под командованием Семёна Каретникова (Семёна Каретника).

Махновцы на своих тачанках, вылетев вперёд, теперь одну за другой останавливали пулемётные повозки. И вот сначала один, затем второй, и третий, и четвёртый пулемёт ударили свинцовыми струями по рядам белогвардейской конницы. Слаженно, заранее отрепетировав в прежних боях эти маневры, махновцы выставляли и выставляли на импровизированные огневые позиции новые и новые тачанки. Пока все двести пятьдесят пулемётов экспедиционного корпуса не начали одновременно расстреливать свой боезапас в ряды летевшей на них белогвардейской конницы.