Цепочка

— Шмутц снял эту комнату вчера, — продолжал он. — Думаю, он следил за домом Карлапаева; видимо, считал, что тот, несмотря на приковавшую его к кровати болезнь, замешан в каких-то противозаконных махинациях… Он собирался прослушивать все разговоры, ведущиеся в доме. Вот пленки, которые он успел записать. Я их заберу с собой.

— Не все, — категорически сказал шеф. — Вон ту, которая сейчас на магнитофоне, мы прослушаем вместе с вами, Григорян. Вы поняли? Положите ее в пакет и отдайте мне.

Григоряну это страшно не понравилось, но поделать он ничего не мог. Осторожно сняв бобину с магнитофона, он так же осторожно опустил ее в пластиковый мешок. Бигало схватил сверток и сунул в карман.

— Продолжайте, инспектор.

— Хозяин утверждает, что понятия не имел, чем конкретно занимался его квартирант в своей комнате. Он особо этим не интересовался, хотя у него и была мысль подслушать. Вчера вечером он остановился перед дверью и услышал щелканье аппаратуры и какие-то глухие незнакомые голоса. Утром к Шмутцу пришли еще двое. Это были подчиненные Шмутцу сержанты, хозяин опознал их по фотографиям, которые мы ему показали. С момента появления этих двоих возня в комнате прекратилась. Потом хозяин увидел вытекшую из-под двери кровь, сразу же позвонил в полицию, и через минуту прибыл патруль…

— Дальше не надо, — буркнул Бигало. — Все ясно и так.

Он привередливо оглядел с ног до головы полицейского, несшего охрану квартиры, затем снова повернулся к Григоряну и плаксивым голосом повторил:

— Все ясно и так. Убийцу не видели, не слышали, и так далее. Я это сегодня уже слышал, слышал и слышал… Все как в американском кино, Григорян, вы не обратили внимания? — Он вздохнул. — Ну ладно. В конце концов, не так уж все и плохо. — Шеф двинулся к выходу. — Пока существуют преступники, мы с вами без работы не останемся. Едем в управление.

4

В вестибюле управления им повстречался инспектор Вонин. Григорян старался общаться с ним как можно меньше, потому что Вонин слыл самым главным подхалимом начальника полиции.

— А-а, дружище! — на ходу махнул ему рукой Бигало. — Как хорошо, что вы еще не ушли — есть для вас работа. Идемте с нами.

Вонин просиял. Бигало отдавал своему фавориту только самые легкие дела, так как отлично понимал, что профессиональная компетентность Вонина оставляет желать лучшего. Зато в роли адъютанта тот был незаменим.

— Итак, — вещал шеф, быстрыми шагами продвигаясь к лифту, — сейчас мы наконец-то прознаем про тайны бургундского дворца! Да-да! — Он вдруг не слишком приязненно поглядел на Григоряна и достал из кармана пакет с пленкой. — Ох, Григорян, Григорян! Смотрите, не повторите ошибок вашего дружка Шмутца!

Григорян досадливо поморщился, и в этот момент чуть не столкнулся со стремительно выскочившим из-за угла молодым помощником полицейского врача доктором Штромбергом.

— Виктор! — воскликнул Штромберг и ухватил Григоряна за руку, но, увидав начальника полиции, подтянулся и обратился к нему:

— Шеф! У меня есть кое-что по сегодняшнему делу!

Бигало резко затормозил и недовольно повернул голову к доктору. Он не любил молодых, тем более молодых специалистов.

— По какому это сегодняшнему делу? — подозрительно-язвительно спросил он, словно и понятия не имел, о чем это ему говорит Штромберг.

— Относительно разрезанных трупов, — пояснил доктор. — Интересная картина получается…

— Да уж, интересней, видно, некуда! — оборвал его Бигало. — Это сильно важно?

Штромберг неопределенно пожал плечами.

— Н-ну, как сказать… — ответил он, заикаясь.

— Григорян, выслушайте доктора Шольцмана и немедленно присоединяйтесь к нам.

Григорян запротестовал:

— Я хотел бы сначала вместе с вами прослушать пленку.

— Дело поручено ВАМ, инспектор, — холодно сказал Бигало, — так что извольте ознакомиться с тем, что откопал там для вас доктор Шольтцман.

— Штромберг, — тихо поправил его доктор, но Бигало не удостоил его даже взглядом. Он кивнул Вонину, и они исчезли в лифте.

Григорян вполголоса выругался. Он понял, что сопротивление в данном случае было абсолютно бессмысленно. Повстречав Вонина, шеф моментально переиграл роли. Он отобрал у Григоряна одну из самых, возможно, главных улик и решил воспользоваться случаем, чтобы выяснить без свидетелей, не считая верного ординарца, что там успел вынюхать Шмутц перед смертью, и не опасно ли делиться этими сведениями с Григоряном. Если бы не подвернулся Штромберг, то подвернулся бы кто-нибудь еще; в любом случае Бигало умудрился бы прослушать пленку раньше всех.

— Ну что там, Артур? — устало спросил Григорян.

5

Штромберг провел Григоряна в лабораторию, уставленную черт знает каким оборудованием.

— Понимаешь, Григ, — сказал доктор, — я исследовал некоторые останки погибших и обнаружил непонятную вещь. Оказывается, трупы были не разрезаны.

— А что, разорваны? — Григорян зачем-то оглянулся.

— Как бы, — сказал Штромберг. — КАК БЫ разорваны. Погляди-ка сюда.

— Нет уж, изволь… — отшатнулся инспектор, заприметив в углу, куда его хотел завлечь доктор, широкий прозекторский стол с установленным на нем микроскопом. — Давай на словах, я пойму.