Цербер-Хранитель

Цепь натянулась и тут же ослабла, а в темноте зажглись два красных глаза, послышался тихий рык. Мирон напрягся. Этот сон не нравился ему все больше. Он не нравился ему ровно до тех пор, пока из темноты не вышел Цербер. Во сне призрачный пес претерпел метаморфозы и обрел плоть. Впрочем, даже с головой он не стал выглядеть менее страшным и менее опасным. Вот сейчас коматозная девочка Лера как испугается, как завизжит…

Она не испугалась и не завизжала. Она повела себя странно даже для этого сюрреалистичного сна. Она потянула цепь на себя. А второй конец цепи, между прочим, крепился к серебряному ошейнику на бычьей шее Цербера. И Цербер тоже повел себя странно. К девочке Лере он подошел на по-кошачьи мягких лапах, подошел, осторожно положил башку на ее худенькое плечо и счастливо зажмурился. А она обхватила его за шею обеими руками, как обхватывает маленький ребенок большую плюшевую игрушку.

– Значит, собачек мы не боимся, – сказал Мирон ревниво. За неделю знакомства с Цербером он привык считать его своим псом.

Лера ничего ему не ответила, она зарылась лицом в густую и с виду колючую шерсть призрачного пса. А Мирон вдруг ощутил, как набедренная повязка трансформировалась в его любимые джинсы. Ну хоть какой-то позитив от этого сна.

– Ребята, вы знакомы? – спросил он все с той же ноткой ревности в голосе.

– Не знаю. – Лера разжала руки, и Цербер вытянулся у ее босых ног. – Но он классный, да?!

– И тебя не смущает ни цвет его глаз, ни крысиный хвостик?

Кстати, теперь он понял, что за следы видел на каменных плитах. Это была не змея, это был выдающийся хвост Цербера.

– А должны? – Лера положила ладонь на лобастую башку пса.

– Ну, в обычной жизни у него еще и череп вместо головы, – проворчал Мирон и, покосившись на Цербера, добавил шепотом: – предатель ты.

– В обычной жизни у него три головы, – сказала Лера, и синие глаза ее вдруг подернулись ледяной коркой, а рука слепо нашарила и погладила серебряный шипастый ошейник.

– Тебе откуда знать? – Шрам на ладони заныл, Мирон почесал его другой рукой.

– Не знаю. – Глаза снова стали синими, и пророческое равнодушие в них сменило изумление. – То есть, знаю, но не знаю, откуда.

Воздух вокруг Мирона вдруг колыхнулся и завибрировал от набатного звона.

– По ком звонит колокол? – спросил Мирон с усмешкой. Так он старался победить дискомфорт и все нарастающую боль в висках.

– По тебе, – сказала Лера грустно. – Тебе нужно уходить. Наверное.

– Похоже на то. – Мирон с тоской наблюдал, как стильные драные джинсы снова превращаются в труселя.

– Придешь еще? – спросила она.

– Сюда?

– Другого места у меня пока нет.

– А может лучше вы к нам? – Головная боль усиливалась с каждым мгновением. Мирон зажал уши руками.

– Я не знаю… не уверена. – Она снова обхватила обеими руками Цербера за шею. Не обхватила даже, а вцепилась. – Ты приходи, – сказала почти жалобно. – Пожалуйста.

– Я постараюсь, – пообещал Мирон, из последних сил сопротивляясь и звону в своей голове, и налетевшему вдруг ветру.

– Я буду ждать. – Ее голос на мгновение заглушил звон, а потом ударная волна вышибла Мирона из сна.

…Он очнулся на полу в своей спальне под доносящийся из динамика смартфона сигнал вызова. Электронные часы показывали полночь. Цербера нигде не было видно… На экране смартфона высвечивалось имя «Харон».

Мирон застонал. Ох, не к добру такие вот ночные звонки. В прошлый раз Харон подкинул ему девочку-коматозницу, которую, наверное, теперь можно называть Лерой. А что в этот раз?

Глава 18

А в этот раз все было значительно круче и эпатажнее!

– Вот он, – сказал Харон. – Они вдвоем с Мироном стояли над мертвым телом. – Узнаешь?

– Я-то узнаю, но что он делает в твоей конторе?

После недавнего сна голова до сих пор раскалывалась. При других обстоятельствах Мирон попросил бы у Харона обезболивающего, но сейчас вдруг как-то сразу стало не до этого.

– Он сюда пришел, – сказал Харон, присаживаясь перед телом на корточки и взмахом руки приглашая Мирона присоединиться к осмотру.

Мирон присоединился. Что уж теперь? Надо же как-то поддержать двинувшегося умом товарища.

– Как пришел? – спросил он осторожно.

– Своим ходом, надо думать. – Харон надел медицинские перчатки и оттянул верхнюю губу покойника, обнажая весьма странный зубной ряд. – Видишь? – спросил, не глядя на Мирона.

– Вижу. К дантисту бы ему. А с виду приличный человек. Был…

– Смотри дальше.

Лучше бы Мирон этого не видел. Если зубы еще можно было списать на неудачные эксперименты с имплантами или винирами, то на что можно было списать длинный, черный язык, он придумать никак не мог, поэтому спросил:

– А где его глаз?

– Людмила выбила его каблуком туфли. – Харон отпустил нижнюю челюсть трупа, и та громко щелкнула в темноте. – Глаз где-то тут, я еще не искал.

– Какие отвратительные подробности. – Мирону вдруг страстно захотелось перекреститься.

– Да, она удивительно смелая женщина. С железной выдержкой.

– А зачем?