Цесаревич Вася 2

Латуни с бронзой тоже оказалось много. Первой поменьше, второй побольше., но при таких объёмах понятия побольше и поменьше суть величины очень растяжимые и относительные.

Особым сюрпризом стала находка одиннадцати тонн серебра в монетах, закопанного в подвале бывшей иезуитской коллегии. Трофейщики воспрянули духом, подключили к поиску одарённых почвенников из инженерно-сапёрных частей, и прошли по городу частым ситом. Результатом стали ещё тридцать четыре тонны серебра в монетах и слитках, не считая мелких золотых кладов весом до ста килограммов. Операция начала потихоньку себя окупать.

— Всех трофейщиков к орденам! — распорядился Фрунзе.

— Что, и нижних чинов тоже? — ахнул начальник штаба.

— Их в первую очередь! — отрезал Михаил Васильевич. — Лично проверю, чтоб никого не забыли.

И поиски продолжились с удвоенной энергией, добавив десять процентов к найденному ранее. И даже чудом сохранившиеся свинцовые крыши ободрали — те, что не успели перелить на пули в многочисленных испанских междоусобицах. Свинцовый водопровод времён Римской империи, и тот нашли и откопали.

Но впереди ещё ждал многообещающий Эскориал, слегка пострадавший при зачистке дворца от мародёрствующих мятежников исчезнувшего генерала Франсиско Франко. И дождался! Но вдумчивому и тщательному обследованию королевского дворца предшествовали долгие переговоры с Петербургом. Двое суток кипели мозги у шифровальщиков, но вот, наконец, император Иосиф Первый дал добро.

Кстати, по поводу мародёрства императору Иосифу Первому пришлось выдержать нелёгкий разговор с тёщей Александрой Фёдоровной. Бывшая императрица чуть ли не с пеной у рта доказывала недопустимость вывоза материальных и духовных ценностей из цивилизованной европейской страны. Под духовными ценностями она понимала знаменитую библиотеку.

— Позвольте, — удивился император, — а не эти ли самые цивилизованные испанцы во время своих многочисленных войн тащили всё, что не приколочено?

— Даже сравнивать стыдно! — вздёрнула нос Александра Фёдоровна, в запале забывшая, что боится зятя до дрожи в коленках. — Инки, майя, ацтеки и прочие филиппинские дикари…

— А ещё Нидерланды, Италия, юг Франции… Не подозревал, что эти земли заселены дикарями.

— Это совсем другое! И это было настолько давно, что вспоминать неприлично. Сейчас цивилизованные страны так не поступают.

— Простите, а не ваш ли родственник последний германский кайзер Вильгельм изобрёл этот способ добычи цветных металлов, который вы так яростно критикуете? Мы просто следуем примеру просвещённой Европы. И прошу заметить — четыре головы Иоанна Крестителя, две правые руки апостола Петра и шесть Копий Судьбы мы не трогаем. Не посягаем, так сказать, на духовные ценности.

— Грабить нехорошо!

— Для кого нехорошо? Для династии Гольштейн-Готторпов, порвавших седалище в попытке усидеть между Европой и Азией? Да, для них нехорошо. Но я, слава богу, не Гольштейн и даже не Готторп. Я дикий горец, спустившийся за солью и случайно попавший на престол Российской Империи. Попал случайно, но навсегда! Пока жив, во всяком случае. Но и потом династия продолжится в моих детях. Да, сударыня, мы дикие абреки и всему миру теперь с этим жить.

— Но ваши дети и мои внуки…

— Вот это хорошо, сударыня, что напомнили. Чтоб не было искушения влиять на них, предлагаю заключить сделку.

Император поставил тёщу перед выбором между немедленным апоплексическим ударом и добровольным постригом в Свято-Пустынском Мангазейском монастыре с перспективой в самом скором времени стать его настоятельницей. И уже через неделю Александра Фёдоровна вступила на палубу парохода «Семён Челюскин», следующего во Владивосток Северным Морским путём с заходом в Мангазею, на остров Врангеля и Петропавловск-Камчатский.

На остров Врангеля планировалось доставить экспедицию под руководством академика Отто Юльевича Шмидта для изучения местного климатического и энергетического феномена — среднегодовая температура на острове на двадцать градусов выше, чем полагается, а за короткое лето тундра покрывается буйным ковром растительности, причём каждый цветочек является лекарством уровня панацеи или мощным стимулятором. Впрочем, бывшую императрицу и будущую инокиню это не интересовало, она заперлась в каюте, откуда иногда слышались всхлипы, звон бутылок, и невнятное бормотание, мало похожее на святые молитвы.

Тесть на радостях пил трое суток, а императрица Татьяна Николаевна пожала плечами и высказала надежду, что теперь её молитвы будут быстрее доходить до господа. Плакать на проводах не стал никто, разве что бойцы лейб-конвоя глухо матерились, едва слышно проклиная виновницу внеплановой командировки. Теперь обратно только поездом из Владивостока можно вернуться, и никак иначе — Северный Морской путь возвращение с половины дороги не предусматривает.