Цесаревич

– И понимать, что защититься у них не получится, ибо нечем. Поэтому совершит единственный разумный в данном случае поступок – побежит навстречу своей армии, ушедшей в сторону Белграда. А так как времени на сборы особого не будет, то пойдут они все налегке, оставив здесь большую часть своего имущества.

– А не получится ли так, что хан, взбешенный подобным поступком, сможет привлечь на свою сторону дополнительные силы?

– Тем лучше, – улыбнулся Петр. – Чем больше войск будет в его армии, тем скорее там начнется голод. С этим расчетом я и народ туда выгоняю, чтобы запасы хана поскорее закончились. Бросить своих жен и детей они не смогут. Кормить будет нечем. Очень маловероятно, что он с этим табором сможет добраться до Перекопа. Тем более что наши две роты конных егерей будут его постоянно беспокоить, обстреливая передовые отряды и вынуждая останавливаться.

– Государь… – произнес после небольшой паузы Гордон. – Тебе не кажется, что это…

– Бесчестно? – улыбнулся Петр. – Ни в коей мере. Ты видел рынок рабов в Кафе. Именно на нем несколько столетий продавали русских, которых захватывали эти бандиты в моих владениях. Но им повезло. Я решил возвращать им должок без процентов и дать шанс выжить. Если хан умный, то, встретив эту армию беженцев, отвернет и двинется в Бессарабию, на поклон султану. Если же дурак, то его вина. Мое дело дать им шанс. А уж воспользуются они им или нет – их проблемы.

Глава 5

28 ноября 1691 года. Вена

Леопольд вновь взял с декоративного столика письмо и со сложным выражением на лице начал перечитывать, наверное, уже в десятый раз.

«Дорогой мой друг и брат! Рад тебе сообщить, что наше совместное предприятие по выводу из игры Крымского ханства завершилось полным успехом.

Когда в Стамбуле узнали, что мои военные возможности очень ограничены, то решили выводить с Крыма все хоть сколь-либо боеспособные войска. Я же, узнав об этом, выступил в Азов, дабы отрезать восточных ногайцев от основных сил, то есть уменьшить армию, идущую под Белград, на десять тысяч «сабель». Притом взял все, что у меня было – три пехотные бригады.

Однако когда войска хана переправились через Днепр, а ногайцы так и не решились воевать, я подумал, что таким замечательным обстоятельством грех не воспользоваться. Поэтому, посадив две свои плохонькие пехотные бригады на мелкие суда, выдвинулся в сторону Керчи, где меня совершенно никто не ждал. Само собой, озаботившись тем, чтобы к хану вестовой не добрался. Это оказалось несложно – достаточно было выдвинуть пару рот егерей по берегу Днепра да огласить среди казаков награду за каждого татарина-гонца.

Скажу прямо, османские гарнизоны в Крыму меня сильно разочаровали – оказались много хуже моих, совершенно неспособных к делу стрелков. Видимо, сюда ссылали самых неспособных к службе.

Однако наступление оказалось не безоблачным. 12 августа к северу от Феодосии (Кафы) я встретился в открытом поле с кавалерийским корпусом Давлет Герая, имея десять тысяч «штыков» против его двадцати тысяч «сабель». Но удачный маневр легкими пушками позволил мне похоронить свыше шести тысяч его бойцов и чуть больше двух тысяч взять в плен.