Цетаганда. Этан с планеты Эйтос. В свободном падении

— Это же мои квадди! — Минченко развел руки, сжал их. — Дэрила Кая и мои. Вы и наполовину не представляете, какую работу мы проделали. Хорошую работу — мы получили этих людей. Они прекрасно адаптированы к окружающей их среде. Здесь они во всем имеют преимущество перед нами. Тридцать пять лет работы! Разве я могу допустить, чтобы кто-то совершенно чужой повлек их через галактики к Бог знает какой судьбе? Кроме того, компания собирается отправить меня на пенсию в следующем году.

— Но вы потеряете вашу пенсию. Может быть, вашу свободу, возможно — вашу жизнь.

Минченко фыркнул:

— Мне немного осталось.

«Нельзя, — подумал Лео. — Этот ученый-биолог прожил большую жизнь. Более трех четвертей столетия копил знания. Если он погибнет, погаснет целый мир бесценного опыта. Или же…»

— А вы могли бы обучить своему искусству квадди?

Минченко провел рукой по своим седым волосам:

— Бесполезно доказывать, что это именно то, чего не можете сделать вы.

Лео оглянулся на беспокойно топчущихся квадди, слушающих, как двуногие снова решают их судьбу. Это же несправедливо…

Слова вырвались у него, прежде чем успел сообразить, что говорит:

— Ребята, что вы думаете об этом?

Квадди отвечали наперебой. В голосах слышались горячее одобрение, радость, облегчение. Авторитет доктора Минченко будет значить очень много в их путешествии в неведомое.

Неожиданно Лео вспомнил о том, как мир стал сразу чужим и неприветливым в тот день, когда умер отец. «Потому что мы здесь взрослые, автоматически не означает, что можем спасти и сохранить вас…» Впрочем, такое открытие каждый квадди сделает в свое время сам. Он глубоко вздохнул:

— Хорошо…

Как может человек почувствовать себя сразу на сто килограммов легче, если он вообще ничего не весит? Предлежание плаценты, боже!

Но Минченко вовсе не стал тут же немедленно благодарить его.

— Есть еще одно дело.

Он изобразил смиренную улыбку, которая так нелепо выглядела на его энергичном лице. «Чего же еще ему надо?» — с подозрением подумал Лео.

— Какое?

— Мадам Минченко.

— Кто?

— Моя жена. Я хочу быть с ней.

— Я не знал… что вы женаты? Где она?

— Внизу. На Родэо.

— Вот черт…

Лео захотелось изо всех сил дернуть себя за волосы; он с трудом сдержался.

— Тони тоже внизу, — напомнил стоявший рядом Прамод.

— Я знаю, знаю. И я обещал Клэр… Только как это сделать…

Минченко ожидал с видом отнюдь не просителя, но его глаза были полны немой мольбы, что растрогало Лео.

— Мы постараемся. Мы постараемся. Это все, что я могу обещать.

Минченко с достоинством кивнул.

— А как отнесется ко всему этому мадам Минченко?

— Она ненавидит Родэо уже двадцать пять лет. Она с удовольствием покинет эту планету.

Минченко не прибавил вслух «я надеюсь», но Лео явно это услышал.

— Хорошо, мы сразу же возьмемся за эту проблему и сделаем все, что нужно…

Лео с грустью подумал, сможет ли он когда-нибудь окончательно и бесповоротно избавиться от всех навалившихся забот, потом вздохнул и увел всю свою команду из раздевалки.

Клэр летела по коридорам, и все встречали ее радостными улыбками и рукопожатиями. Она терпеливо останавливалась, улыбалась в ответ, а сердце ее пело от предвкушения встречи с Энди. В дверях гимнастического зала толпились квадди, и ей пришлось сдерживаться, чтобы не начать проталкиваться напролом. Подружка по общей спальне, одетая в розовую рубашку и шорты ясельной нянечки, заметила Клэр и, с улыбкой протянув ей руку, втащила внутрь.

— Я ждала тебя. Самые маленькие там, дальше.

И они понеслись напрямик.

Мама Нилла была почти невидима в целой куче возбужденных, болтающих, плачущих пятилеток. Клэр пожалела, что их нельзя предупредить о великих переменах, уготованных им. «Малыши не имеют право голоса».

Энди, привязанный к маме Нилле, безутешно плакал. Она пыталась успокоить его, предлагая ему тюбик с искусственным питанием, который держала в одной руке, а другой в это же время прикладывала запачканный кровью марлевый тампон ко лбу плачущего пятилетнего малыша. Еще два или три жались к ее ногам, ища утешения, а словами она наставляла шестого, старающегося помочь седьмому — тот разорвал слишком сильно пакет с протеиновыми чипсами, которые теперь стайкой плавали в воздухе. Но несмотря на все эти перипетии, ее обычный медлительный говор только чуть-чуть ускорился. Наконец она увидела подлетающих подруг.

— О Боже, Клэр!

— Энди!

Он быстро повернул к ней головку и сразу же оттолкнулся и поплыл, смешно загребая воздух всеми четырьмя ручками. Поводок задержал его, и Энди возмущенно заревел. Мальчишка со ссадиной на лбу, будто из солидарности, тоже заплакал громче. Не выдержала и Клэр.

— Клэр, милая, прости, — сказала мама Нилла, сжимая Энди. — Я не могу отдать его тебе. За это мистер Ван Атта меня выгонит, не обращая внимания на мой двадцатилетний стаж. Бог знает, кого они сюда возьмут, кому я могла бы доверить…

Энди прервал ее, снова рванувшись к Клэр. Он ударил по тюбику с едой, и выскочившие капли питательной смеси полетели во все стороны, дополняя картину всеобщего хаоса.

Клэр протянула руки.

— Не могу, правда, не могу. Ах, черт! Да что ж это такое? Ну на, возьми его, Клэр!