Цетаганда. Этан с планеты Эйтос. В свободном падении

— М-м-м, — согласно промычал Джеорос. — Южная Провинция, говоришь? А я-то все гадаю, почему ты к нам не заглядываешь.

— Для меня удрать из города — единственная возможность отдохнуть спокойно, — уклончиво ответил Этан и принялся разглядывать ряды датчиков. Начальник ночной смены погрузился в размышления, прихлебывая кофе и поглядывая поверх чашки на коллегу. Повисло то самое неловкое молчание, когда говорить больше не о чем.

На экраны поступала информация о первом блоке репликаторов. Этан переключил датчики на шестнадцатый блок, где находился эмбрион СДБ-9.

— Ах черт! — выругался он и тяжело вздохнул. — Этого-то я и боялся…

— М-да… — сочувственно промычал Джеорос. — Абсолютно нежизнеспособен, тут и говорить не о чем. Прошлой ночью я провел акустическое сканирование — куча клеток и ничего больше.

— О Боже-Отче! Они что, раньше этого не видели? Почему не задали новый цикл? Есть ведь и другие желающие!

— Мы еще не получили разрешения отца на погашение эмбриона. — Джеорос откашлялся. — Роучи назначил ему встречу с тобой на сегодня на утро.

— А… — Этан досадливо поморщился и взъерошил короткие черные волосы, нарушив профессиональную строгость прически. — Напомни, чтоб я поблагодарил дорогого шефа. Какую еще грязную работенку ты для меня припас?

— Ну, одна генетическая накладка в Б-5 — похоже, ферментный дефицит. Мы подумали, что ты сам захочешь этим заняться.

— Правильно подумали.

И начальник ночной смены перешел к текучке.

* * *

На встречу с отцом эмбриона СДБ Этан чуть было не опоздал. Делая утренний обход, он вошел в репликаторное отделение, где обнаружил дежурного техника, жизнерадостно отплясывающего под разухабистую песенку «Не спи, не спи!». Хриплые, пронзительные звуки танцевального мотивчика, весьма популярного среди юных оболтусов, изрыгались стимул-динамиками. Этан заскрежетал зубами: такое громыхание вряд ли годилось в качестве звуковой стимуляции роста зародышей. Отделение он покинул под плавную, убаюкивающую мелодию классического гимна «Бог отцов наших, освети нам путь» в исполнении Объединенного Братского Камерного Оркестра. Приунывший техник демонстративно зевал.

В другом отделении он обнаружил блок репликаторов, в котором концентрация токсинов, смытых обменным раствором, достигла семидесяти пяти процентов. Дежурный сказал, что ждет, пока концентрация поднимется до восьмидесяти, чтобы заменить фильтры, как положено по инструкции. Этан убедительно и доходчиво объяснил ему, в чем состоит разница между минимумом и оптимумом, и сам проследил за сменой фильтров. Уровень снизился до более разумных сорока пяти процентов.

Вызов секретаря прервал на самом интересном месте лекцию, которую Этан читал технику по поводу точного оттенка желто-лимонного хрустального блеска, характеризующего кислородно-питательный раствор в стадии готовности. Он опрометью помчался на офисный этаж и остановился у двери, переводя дух и решая, что будет уместнее: предстать перед клиентом в роли солидного представителя Центра или войти сразу, не заставляя его ждать. Наконец, еще раз глубоко вздохнув, Этан изобразил приятную улыбку и толкнул дверь. Золотая надпись на матово-белой табличке гласила: «Д-р Этан Эркхарт, зав. отделом репродуктивной биологии».

— Брат Хаас? Я доктор Эркхарт. Нет-нет, сидите, чувствуйте себя как дома, — добавил он, когда посетитель, нервно вскочив на ноги, почтительно закивал. Ощущая какую-то дурацкую скованность, Этан обошел его боком и сел за свой стол.

Мужчина был огромен, как медведь. Красное от солнца и ветра лицо; большие сильные руки, задубевшие от мозолей.

— Я думал, вы постарше, — пробасил он, глядя на Этана.

Этан потрогал свой выбритый подбородок, но, опомнившись, быстро отнял руку. Будь у него борода или хотя бы усы, его перестали бы принимать за двадцатилетнего юнца, при его-то шести футах роста!.. Лицо брата Хааса обрамляла двухнедельная бородка, убогая по сравнению с роскошными усами — принадлежностью родителя-очередника. Уважаемый гражданин… Этан вздохнул.

— Садитесь, пожалуйста, — повторил он, указывая на стул.

Мужчина опустился на самый краешек, в нескрываемом волнении комкая свой головной убор. Его парадный костюм был мешковат и немоден, однако старательнейшим образом вычищен и выглажен. Этан мимоходом подумал, сколько же времени пришлось бедняге драить ногти, чтобы не оставить ни малейшего намека на грязь!

— Так это самое, доктор… — начал брат Хаас, шлепнув себя кепкой по бедру, — что-нибудь с моим сыном?

— Э-э-э… разве вас ни о чем не информировали по комму?

— Нет, сэр. Просто велели приехать. Так я выписал автомобиль с общинной мотостанции и вот, приехал.

Этан бросил взгляд на досье, лежавшее у него на столе.

— Значит, сегодня утром вы проделали путь от Хрустальных Ручьев? Дальняя дорога…

Бородач улыбнулся:

— Я фермер. Привык вставать рано. Да разве ж это в тягость, когда для сына! Мой первенец, знаете… — он погладил отрастающую бороду и засмеялся. — Ну, я думаю, вы понимаете.

— А как вы оказались в Севарине, если у вас в Лас-Сэндесе есть собственный Центр?