Цезарь

Народ глазел на охоту, на гладиаторские бои, сценические представления, но не позвал Брута. Напротив, народ воздвиг на центральной площади колонну из цельного куска нумидийского мрамора высотой около двадцати футов с высеченной на ней надписью: «Отцу отечества».

Дело заговорщиков было проиграно: несмотря на свою смерть, Цезарь победил убийц так, как он при жизни побеждал врагов. Не только Рим, но и весь мир скорбел о Цезаре. Иноземцы надели траурные одежды, окружили погребальный костер, и каждый на свой лад оплакивал Цезаря.

* * *

Заговорщики думали, что двадцатью ударами кинжала можно убить человека, и убедились в том, что нет ничего легче, чем уничтожить тело, однако душа Цезаря продолжала жить и витала над Римом. Никогда еще Цезарь не был столь жив, как теперь, с того момента, когда Кассий и Брут отправили его в могилу. Он вышел из старого одеяния — а этим одеянием была окровавленная и разодранная кинжалами тога, которой размахивал Антоний над телом Цезаря и которую затем бросили в костер. Старое одеяние поглотали языки пламени, а призрак Цезаря, который Брут видел в первый раз в Абидосе, а во второй — при Филиппах, явился теперь искупляюще чистым перед глазами народа.

Катон был человеком закона.

Цезарь был человеком всего человечества, теперь мы прекрасно понимаем, что в глазах тех, кто оценивал Цезаря с чисто внешней стороны, по его облику, он выглядел тираном. Понимаем, почему школа с ее ограниченным кругозором превратила Катона в мученика, а Брута и Кассия — в героев. Понимаем также, что историки, переписавшие Плутарха, Светония, Тацита, Аппиана, Диона Кассия и других, не увидели в их трудах ничего, кроме простого перечисления фактов. Эти люди, передавшие нам лишь голые факты, писали, словно впотьмах: они могли сообщить своим современникам лишь то, что знали сами, а последующим поколениям — только то, что видели.

Но, по нашему мнению, человек, не увидевший в великих свершениях и событиях этого славного периода становления человечества ничего, кроме того, что увидели эти языческие авторы, просто копирует их, переводя, или переводит, копируя; так вот, этот человек будет писать уже не просто впотьмах: он будет слеп.