Тщательная работа

Мальваль еще не читал статью и попросил у Камиля газету. Что до Армана, Камиль был уверен, что тот уже прочел. Арман выходил из дому с запасом в полчаса и устраивался в метро на скамейке, откуда он мог видеть три урны. Всякий раз, когда очередной пассажир бросал туда газету, Арман коршуном кидался, смотрел на название и возвращался на свою скамью. Он был крайне придирчив в выборе утренней прессы: признавал только «Ле Матен». Из-за кроссвордов.

Мальваль закончил чтение статьи и восхищенно присвистнул, кладя газету обратно на стол Камиля.

— Вот и я думаю… — согласился Камиль. — Я знаю, что этим делом занимается куча народу. Ребята из «идентификации», из лаборатории, сотрудники судьи… Утечка могла исходить откуда угодно. Но надо быть внимательными, как никогда. Я ясно выражаюсь?

Камиль тут же пожалел о своем вопросе, который мог прозвучать как обвинение.

— Я знаю, что сам первым свалял дурака. Признаю. Все, о чем я вас прошу на будущее, — делайте как я. Держите рот на замке.

Маленькая группа выразила полное согласие.

— О Ламбере по-прежнему ничего? — спросил Камиль голосом, который, как он надеялся, звучал примирительно.

— Мы не могли заводить поиски слишком далеко, — сказал Луи, — незаметно поспрашивали тут и там, чтобы не всполошить тех, кто с ним связан. Если он узнает, что мы его ищем… У нас есть подтверждение того факта, что он исчез, но никаких сведений ни о направлении, ни о месте, где он может находиться на данный момент.

Камиль на мгновение задумался.

— Если еще день-два ничего не выясним, устроим облаву среди его окружения и постараемся все прояснить. Мальваль, набросай мне список, чтобы мы были готовы, когда придет момент.

3

Вернувшись в свой кабинет, Камиль наткнулся на стопку произведений Эллроя. Он горестно вздохнул. На оставшемся чистым уголке папки с документами, среди неразберихи зарисовок, которые он безостановочно набрасывал, чтобы помочь себе думать, он записал: «Трамбле = Черная Далия = Эллрой».

Пока он пытался сосредоточиться на том, что только что сам написал, его взгляд наткнулся на другую книгу, про которую он совершенно забыл. «Детективный роман: тематика».

На спинке книги он прочел:

Детективный роман долгое время рассматривался как второсортный жанр. Потребовалось больше века, чтобы он получил права гражданства в «настоящей» литературе. Его длительная ссылка в ранг «псевдолитературы» объяснялась не только концепцией, которая издавна сложилась у читателей, авторов и издателей относительно того, что можно считать литературным и, следовательно, относящимся к области культуры, но и, в общем смысле, самим предметом данного жанра, то есть преступлением. Эта ложная очевидность, столь же древняя, сколь и сам жанр, умудряется игнорировать тот факт, что убийство и расследование занимают привилегированное место в творчестве самых классических авторов, от Достоевского до Фолкнера и от средневековой литературы до Мориака. В литературе преступление столь же старо, как и любовь.

— Это очень хорошая книга, — сказал продавец, увидев, что Камиль ее пролистывает. — Балланже настоящий знаток, специалист. Жаль, что он больше ничего не написал.

Камиль несколько мгновений смотрел в окно. Учитывая сложившиеся обстоятельства, что ему, собственно, терять… Он глянул на часы и снял телефонную трубку.

4

Снаружи университет слегка напоминал госпиталь, где никто не захотел бы лечиться. По мере продвижения вверх по этажам указателей становилось все меньше, и обозначение факультета современной литературы терялось в путанице коридоров, завешанных перегруженными расписаниями и призывами к солидарности с самыми разными сообществами.

По счастью, информация о факультативе Фабьена Балланже «Детективная литература: „Черная серия“» располагалась в нижней части стенда, как раз в пределах доступности для Камиля.