Тщеславие

Прибыв утром в аппаратную, я обнаружила предыдущую смену, полным составом ползавшую на карачках около стойки с усилителями. Оказывается, у них на последнем эфире бросок по питанию[7] был, пульт завис к чертовой матери. Центральная в течение трех минут давала вместо положенных «Новостей» динамическую заставку и злобно материлась по связи, режиссерская бригада впала в кому. Когда же все более или менее наладилось, ведущая занервничала и стала оговариваться через слово, а титры и эффектор вообще так и не заработали до конца программы. В результате у дверей аппаратной собрался целый консилиум — и наше, и творцов начальство. Начальство бурно обсуждало происшествие с целью найти крайнего; старшая предыдущей смены, Нина Васильевна, за звуковым пультом катала объяснительную записку, а пять инженеров вместо того, чтобы спокойно уйти с ночи домой, ползали по папу и передергивали отключившиеся усилки.

— Где смена? — напустилась на меня Нина Васильевна. А что я могла ей ответить?

Хорошо хоть Тема вовремя подъехал, стал эффектор настраивать. А не то всем бы нам нагорело по первое число. За опоздание.

Но гнев Сан Саныча, начальника отдела, нас, слава Богу, миновал. Потому что если кто и опоздал сегодня, так это Татьяна-третья. Она на работе только в два часа дня появилась. Решила выспаться по случаю пятницы. В пятницу у нас немного потише, чем обычно. Но не тут-то было. Татьяну-третью Сан Саныч потом до вечера «на ковре» продержал. «Так ей и надо!» — злорадствовала Пална.

Но наши неприятности все же не закончились настройкой пульта и легкой головомойкой за неявку на рабочее место минута в минуту. Бригаде, пострадавшей от броска по питанию и еще не вышедшей из комы, предстояло провести еще один эфир — в десять часов утра. Ну, они и провели… Перепутали все, что можно было перепутать. Не тот сюжет пустили, перед материалом из Государственной думы дали отбивку «Криминальные новости», президента титровали почему-то министром обороны. Ведущая оговаривалась еще сильнее прежнего и со стыда краснела до корней волос. Пална только знай красный цвет с лица убирала. Регулятор до отказа выкрутила. А в завершение выпуска ассистент не ту кнопку нажал, и бедная девушка вообще стала всех цветов радуги (вернее, спектра).

Инженерской вины в произошедшем не было никакой, это сразу стало очевидно сгрудившемуся в дверях начальству. Но режиссер Наум, самый отвратный и плохо подготовленный режиссер канала, пытался-таки списать свой брак на технику, как говорится, бил себя пяткой в грудь и глупо открещивался от собственных команд, которые, кстати, были записаны на специальную кассету и начальством прослушаны. Всем нам через пятнадцать минут препирательств захотелось если не оторвать Науму руки, так хотя бы обломать веером распущенные пальцы.

Целый час в аппаратной стоял невообразимый галдеж и составлялись новые объяснительные записки. Только трансляция речи президента избавила нас от всех присутствующих. Толпу смыло в коридор, где и продолжилась многоголосая ругань. И в отборном мате, который доносило из коридора, этажей было много больше, чем в здании АСК-1.

У нас стало тихо, но теперь мы не могли выйти и бросить трансляцию на произвол судьбы. В любой другой день мы бы оставили у пульта кого-нибудь одного, а сами бы разошлись по своим делам, но сегодня об этом и думать было нечего.

— Коз-злы, — цедила Пална сквозь зубы. — Я из-за них без кефира останусь. Скоро «Морковка» на обед закроется!

В двенадцать часов режиссерская бригада и ведущая поменялись, и все прошло довольно сносно, без эксцессов. После эфира мы с Палной уже совсем было настроились в магазин идти, курточки накинули, но тут снова бросок по питанию произошел, и всю технику пришлось отстраивать еще раз. Опять не успели мы отовариться. Потом в магазине был обед, потом еще один эфир, потом прилетела Татьяна-третья и с порога кинулась на нас с нечленораздельными упреками… Хорошо еще, что Сан Саныч почти сразу нам позвонил и вызвал ее к себе, иначе без очередного «разбора полетов» не обошлось бы.

Мы с Палной опять засобирались на улицу. Но, как назло, пришла Любаня, заместительница Сан Саныча, и за руку привела новенькую — худенькую глазастую девочку, чем-то похожую на Лору. Только Лора косу никогда не носила.

Привела и бросила в дверях. Вы, говорит, ей тут все покажите, пока перерыв.

Любаня ушла, Пална взвыла, девочка съежилась.

— Да ты, заходи, заходи! — радушно пригласила Пална. — Это я не тебе.

Девочка робко выдвинулась из дверного проема и остановилась посреди аппаратной. Начала с любопытством озираться по сторонам. Даже рот открыла. На вид ей можно было дать лет четырнадцать, не больше.

— Тебя как зовут? — спросила Пална.

— Маша, — едва выдохнула новенькая.

— Ну, пойдем, Маша, на экскурсию. Ты к нам откуда?

— Из «Связи».

— Какой курс?

— Четв-вертый… — От волнения новенькая слегка заикалась и розовела.

— Понятненько. Давай-ка в студию сначала. Покажу, где у нас ведущий сидит. Пока эфира нет.