Цианид по-турецки

— Когда я пришел к Эмме, моя версия была уже готова. Я хотел убедиться, что у нее нет альтернативы. В том смысле, что у Рут не было каких-то причин убить Рэйчел. Я шаг за шагом выстроил эту версию, исходя из того, что все вранье Рут не было случайным. Когда я понял, что Рут убила Рэйчел не просто так, а я с самого начала не сомневался, что это ее рук дело, и только слепец мог… Ох, ради Бога простите меня… — бедняга Энтони не знал куда деться.

— Ничего страшного, — дружелюбно заверил Генри, — продолжайте!

Я успокаивающе кивнула Энтони, уж я-то его понимала…

— Интрига Рут против Стенли для меня оказалось очевидной, и я легко разгадал ее гнусный расчет. Она подстроила все так, что все подозрения пали на Стенли. Не даром его арестовали почти сразу. Я должен был что-то предпринять. Ведь невинный сидел в тюрьме, а убийца разгуливала на свободе.

— Я должна вам кое-что сказать, Энтони, — перебила его я. — Стенли сидит в тюрьме за дело.

— Что вы имеете в виду? — страшно изумился Энтони.

— Он нанял человека и поручил ему убить Рут.

— О господи!

— Но Рут опередила его.

— Рут всегда и во всем стремилась быть первой…

— И тогда вы решили отправиться к Рут, чтобы убедить ее сознаться? — снова вернул нас в русло разговора Генри.

— Да. Но она оказалась совершенно не в духе. Я понял с ее слов, что кто-то успел досадить ей с утра.

— Это мы подослали к ней человека, который якобы видел, как она убивала.

— Что? — процитировал нас Энтони, переняв даже интонацию.

— Да, Энтони, мы ведь тоже занимались расследованием и пришли, хоть и окольными путями, к таким же выводам. Справедливости ради скажем, что для нас это была всего лишь непротиворечивая гипотеза, и мы искали доказательств. Так что приоритет несомненно за вами. Мы подослали к Рут ложного свидетеля, который клянчил у нее деньги за молчание. Надо отдать ей должное, без тени сомнений она выставила его за дверь, немного попортив ему физиономию.

— Теперь я понимаю, почему она набросилась на меня, как дикая кошка, сразу, как только я выложил ей свою версию. Я думаю, если бы у нее под рукой оказалось оружие, она бы убила меня. Я представлял для нее опасность. Но я не собирался выдавать ее. Все-таки она была моей девушкой. Я тоже пришел в ярость, и если бы ни какие-то ребята, прибежавшие на шум и крики, то, возможно, прикончил бы ее на месте.

— Это были переодетые полицейские, — сообщила я.

— Теперь понятно…

— Послушайте, Энтони, могу я попросить вас об одной вещи?

— Да, Николь. Для вас я сделаю все!

— Не надо все, — осадила я его. — Просто завтра утром вы отправитесь к инспектору Майлсу и расскажете все, что рассказали нам.

Энтони опустил голову, но принял верное решение.

— Обещаю, — вымолвил он с тяжелым вздохом.

Глава 16. Рэйчел Лурье

С детства люблю читать. Сначала увлекалась фантастикой, а затем переключилась на детективный жанр. Но увы, сил и времени на чтение почти не остается. Искусство программирования требует жертв. За пристрастие к компьютеру программист расплачивается ненормированным рабочим днем, беспорядочным питанием и сумасшедшим блеском в глазах.

Читая и перечитывая классические образцы жанра и современные детективы, я не могла не обратить внимание на известное пренебрежение авторов к своим жертвам. Читатель получает лишь порцию функциональной информации о них. Это и понятно. Ведь все это беллетристика. Я имею в виду, что авторы, соревнуясь между собой, упражняются в выдумывании сюжетов, преступлений, преступников и их жертв.

Если бы я, например, не приведи Господь, встала на скользкий путь и вознамерилась отправить кого-нибудь в мир иной, я бы открыла детективную антологию, выбрала подходящий случаю способ убийства и получила бы исчерпывающие инструкции, как при этом не оставить улик. Это побочный эффект жанра, о котором добросовестному автору надлежит помнить.

Без ложной скромности скажу, что мои произведения лишены этого недостатка. Я не выдумываю преступников и преступлений, я описываю подлинные события, имевшие место быть. Трупы, которые встречаются на моих страницах, имеют белковое происхождение, а не рождены на кончике пера излишне кровожадного автора. Я даже оставляю своим героям подлинные имена, с их (или, увы, их родственников) согласия, разумеется.

Поэтому, пользуясь имеющейся у меня возможностью, я хочу попытаться сохранить в памяти читателей образы жертв. Ведь не даром говорят, что мы живы, пока жива память о нас.

В повести, которую вы почти дочитали или каким-то иным способом подобрались к ее концу, есть лишь одна жертва. Это Рэйчел Лурье.

Я съездила в Сан-Джакобо, провела несколько часов в обществе ее родителей, встречалась с ее университетскими подругами и преподавателями, навестила в тюрьме ее жениха Стенли Круассона и даже побеседовала с ее убийцей Рут Голдстайн.

Я сопоставила собранный материал, и у меня сложился образ девушки, скончавшейся на моих глазах. Все-таки это детективная повесть, и я не собираюсь на ее страницах помещать подробный биографический очерк. Но, надеюсь, издатель согласится отвести толику места под короткую биографическую справку.