Цифромагия. Исполнитель (СИ)

— Это не займет много времени, но будет достаточно неприятно, — произнесла ведьма.

Матвей сглотнул. Если она признавала, что процедура будет «достаточно неприятной», то впереди ждала настоящая пытка. Да и само задание не могло не пугать.

«Попасть в игру вживую… Оцифрованным… Превращенным в нули и единицы… Как это будет?..» — Матвей понимал: гадать бесполезно, еще немного — и он все узнает, вне зависимости от того, хочет он этого или нет.

Фурментис увидел Климова и тут же подлетел к нему, совершенно бесшумно, словно ярко наряженный призрак. Тот невольно попятился.

— Не стоит. Ты ему нравишься, — заметила ведьма. — Поэтому, я уверена, он будет очень осторожен, перекладывая сокровище из одного сосуда в другой.

Матвей понял, что под «сокровищем» ведьма имела в виду его сознание. В груди все сдавило, когда он подошел к столу и увидел рыжего инквизитора. Парень занимал лишь половину широкой каменной столешницы, был бледен и либо спал, либо его погрузили в беспамятство. Климову больше верилось во второй вариант.

«Я стану им», — он сжал челюсти и перевел взгляд на Мирона и Брутуса — карлик был угрюм и задумчив, а рогатый целитель сосредоточенно разглядывал мутное содержимое большой колбы, которую сжимал в когтистых пальцах.

— Тебе придется лечь рядом, — негромко сказала ведьма. — Лучше закрой глаза и постарайся расслабиться. Главное — не сопротивляйся, когда Фурментис… — она помедлила, подбирая подходящее слово, и Климову стало жутко, — приступит.

Матвей не помнил, как устроился бок-о-бок с инквизитором. Лишь заметил, что Брутус куда-то отошел, но почти тут же вернулся, толкая перед собой металлическую конструкцию на колесиках. Больше всего та напоминала несколько соединенных поперечными перекладинами стоек для капельниц. На ней было закреплено с десяток больших и маленьких сосудов, в которых дымили, булькали или шипели разноцветные растворы. От каждого сосуда шел прозрачный катетер с иглой.

«Опять исколют всего», — Матвей нахмурился, чувствуя, как заныли руки.

Вскоре и ему, и инквизитору загнали в вены по три-четыре иголки. Как только колдовские эликсиры попали в кровь, Климова замутило. Перед глазами все поплыло, окружающее пространство сжималось, перекручивалось и растягивалось, словно резиновая игрушка в руках чересчур любопытного ребенка.

Потом за дело взялся Фурментис…

Как только одна из лап демона опустилась на голову Матвею, того пронзило дикой болью. Климов всхлипнул, выгнулся и застыл — большую часть мышц сковало судорогой. Перед глазами было черным-черно, воздух приходилось буквально заглатывать, а арлекин, казалось, ворочал его мозг, будто гнилой зуб щипцами. При этом Матвей слышал рыкающий голос Брутуса и невнятное бормотание ведьмы — оба читали заклинания. Он не мог с уверенностью сказать, сколько длилась пытка: время для него перестало быть упорядоченным потоком мгновений, однако закончилось все совершенно неожиданно и в один момент.

Освободившись из плена боли, Климов рывком сел, отчего проколотые вены отозвались жжением. Не обращая на это внимания, он хотел протереть глаза, но пальцы нащупали прохладную и гладкую преграду — линзы очков.

«Все получилось, — понял Матвей. — Я в чужом теле».

— Прекрасно, — произнесла ведьма.

Климов повернул голову и увидел ее — та стояла чуть поодаль и пристально разглядывала Матвея.

— Ты, конечно, сейчас не в себе, причем буквально, — она хохотнула. — Но не узнать тебя все равно невозможно. Это вечно настороженное выражение на лице ни с чем не спутаешь.

Матвей не ответил. Он повернул голову, опустил глаза и увидел… себя — темноволосого, бородатого, жилистого, в толстовке с закатанными рукавами и потертых джинсах. Лицо было бледным, сквозь приоткрытые веки виднелись белки, дыхание улавливалось едва-едва.

— Волноваться совершенно не о чем, — сказала ведьма, чувствуя настроение Матвея. — Твое тело получает все необходимое, здесь оно в полной безопасности. Я бы дала тебе пару дней, чтобы пообвыкнуть, но времени нет, прости. Нам необходимо сделать дело, после чего вернуть этого птенчика в гнездо. Целым, невредимым, с обработанной памятью и на сто процентов уверенного, что никакой ведьмы здесь нет. Поэтому оцифровка тебя ждет прямо сейчас.

Подошел Брутус, отсоединил капельницы и залепил ранки чем-то фиолетовым и вязким. Несколько секунд Климов сидел, глядя на худые руки рыжеволосого очкарика. Разумом Матвей понимал, что они чужие, но чувствовал их как свои.

— Пой… дем… — вытолкнул Брутус, несильно ухватив его за плечо.

Матвей встал, и Фурментис облетел вокруг него, после чего растворился в воздухе, оставив после себя сноп красных искр, которые исчезли, как только коснулись пола.

Ведьма и Мирон, тем временем, подошли к стене между парой стеллажей с пучками трав, всевозможными сосудами, горками костей, десятком книг и фигурок из дерева и глины. Хозяйка убежища сделала несколько пассов руками, и в стене образовался проход с арочным сводом.

— Нам туда, — не оборачиваясь, сказала Климову ведьма.