Цикл «Аратта»

Мохнач Умги, старшина погонщиков, поглядел на Ширама, чуть прищурился, и его глаза быстро пересчитали южан. Пришлецы с теплых низин почему-то полагают, что люди Ползучих гор никогда не воюют и вообще очень миролюбивы. Но это только потому, что люди гор никогда не нападают первыми. Пусть только этот чернявый шевельнет рукой, и Умги подаст знак братьям — мамонтам… А дальше — просто найти подходящую трещину… И то немногое, что останется от южан, исчезнет в морозных глубинах без следа. Мало ли кого забирали себе горы? А их чудесное оружие и красивые вещи во вьюках останутся…

Ширам поглядел на мохнача… и по его прищуренным глазам ясно понял: тот ждет нападения.

«Когда я себя выдал? — огорчился он. — Как он догадался? Не мысли же прочитал…»

— Высокородный Ширам, — раздался рядом с ним негромкий голос Хасты. — Мне кажется, Господь Солнце удручен дерзким поведением дикарей. Возможно, он готов даже разгневаться…

— Так пусть он разразит их молнией! — с досадой отозвался накх.

— Именно об этом я и хотел поговорить…

Ширам обернулся к жрецу:

— Ты о чем?

— Господь Исварха слишком занят, чтобы лично уничтожать ослушников, — объяснил тот, кося глазами в сторону своего короба с зельями, — но послать своего сына, громовержца Шиндру…

— А-а. — Ширам сразу смекнул, о чем речь. — Так яви же им Гнев Шиндры! Пусть устрашатся!

— Гнев Шиндры? — громко переспросил Хаста. — Господин, ты хочешь уронить на нас солнце? Погубить землю ради нескольких зверей?!

Воины, ловчие и слуги настороженно затихли. Они понятия не имели, о чем идет речь. Даже Аюр в изумлении уставился на жреца. Что за гнев такой?

— Ослушники должны быть наказаны!

— Но это очень опасно…

— Я приказал — выполняй!

Огнехранитель дрожащими руками раскрыл короб. Ширам бросил Вараку:

— Скажи дерзким дикарям: если они не выполнят приказ, то будут уничтожены прямо здесь и сейчас. Останется одна зола. Серая, горячая зола!

Умги выслушал, пренебрежительно глядя на жреца, и прорычал что-то в ответ без малейшего страха.

— Он говорит, — перевел Варак, — здесь ваши боги ничего не могут. Здесь правят их поганые звериные духи…

— Тогда на них обрушится Гнев Шиндры. Готово, жрец?

Хаста осторожно доставал из короба что-то вроде человеческой головы, только маленькой — в половину настоящей. Раскрашенную, синюю, с тремя багровыми глазами и красногубым смеющимся ртом… Изо рта свисал длинный, блестящий черный язык.

— Падите ниц пред ликом разгневанного бога грома! — возгласил жрец. — Да обрушится его смертоносный гнев на тех, кто его не почтит!

Он осторожно передал голову Шираму, быстро прошептав:

— Только не забудь отбросить его подальше от себя, как только Шиндра начнет смеяться, иначе он откусит тебе руку!

Ширам выхватил голову у жреца из рук и поднял повыше.

— Смотрите, дикари! — прозвенел его голос. — Бог смеется над вами! Как бы вашим женам не пришлось над вами плакать!

На конце высунутого языка вспыхнул маленький огонек и с треском пополз вверх, к распахнутому рту.

Все попятились. Лишь наглый дикарь Умги остался стоять на месте, даже плечами пожать поленился.

— Кто не поклонится богу, тот погибнет! — внезапно завопил Хаста, ничком падая на землю.

Воины, все как один, бросились на землю. Что до рабов и слуг, кто тоже попадал, кто кинулся наутек, а кто застыл, ничего не понимая. Аюр и тот промешкал, зачарованно следя, как все короче становится огненный язык Шиндры. Сколько же он еще не знает о тайнах храма?!

Б-ба-а-ахх!

Полыхнула ослепительная вспышка, ужасный удар грома потряс окрестности. Огненная рука подхватила Аюра, пронесла над землей и швырнула в траву, осыпав грязью. Твердь содрогнулась, как будто пошевелился, роняя с плеч горы, сам Первочеловек… Откуда-то из глубин донесся глухой грохот. Земля снова качнулась… Все, кто пытался встать, вновь попадали. Постепенно к Аюру вернулся слух, но лучше бы не возвращался! Оглушительно трубили мамонты, дикари метались между ними и орали по-своему. Визжала гадательная собака, голосили рабы…

Постепенно улеглась пыль, холодный ветер снес дым, утихли крики. Остался лишь треск горящей травы да черное пятно посреди дороги. Арии осторожно поднимались на ноги, с ужасом и изумлением разглядывая обгорелую яму в том месте, куда Ширам в последний миг отбросил голову Шиндры.

— Да восславится святое Солнце! — кашляя и утирая лицо, провозгласил Хаста. — Все целы? Господин, я предупреждал…

Ширам только сверкнул глазами в его сторону.

Все были живы, никто особенно не пострадал. Даже чересчур любознательный Аюр, которого ударом огненного ветра отбросило в траву. Больше всех досталось дикарям и их огромным зверюгам — их побило комьями твердой как камень почвы.

Когда все понемногу успокоились, Ширам с удовольствием отметил, что колдовство выполнило свою задачу. У мохначей был очень подавленный, встревоженный вид. Уняв мамонтов, они что-то принялись втолковывать Вараку.

— Дикари покорились! — радостно объявил тот. — Они пойдут туда, куда повелит господин!

«Так-то!» — подумал Ширам, но согнал с лица ухмылку и строго сказал:

— Повинуйтесь, и все будет благополучно.

Дикарь добавил что-то еще.