Цикл «Аратта»

В сумраке заверещали дети, кинувшись к матери. Повалил дым из очага, куда упал опрокинутый Аюром котелок с похлебкой. Мать первым делом быстро подхватила котелок, пока еда вся не выплеснулась, поставила на плоский камень у очага и лишь потом взглянула на нежданного гостя.

— Прости, — смущенно проговорил царевич. — Я сломал вам крышу. Я не хотел, просто упал…

— Гость в дом — бог в дом! — отозвалась женщина, глядя на него во все глаза без всякого признака страха.

Аюр отряхнулся, сел и огляделся с любопытством. Никогда прежде он не бывал в таких темных, тесных и душных домишках. Больше всего это жалкое жилище напоминало скверный, прокопченный походный шатер, поставленный поверх неглубокой ямы. Земляной пол был закидан еловыми лапами и устелен вытертыми шкурами, и все равно от него пробирало холодом. Видно, потому хозяйка жилища была в такой плотной юбке, что та напоминала войлочный ковер. Сперва из-за этого странного одеяния женщина показалась Аюру толстой, но потом он разглядел, что она худенькая, чтоб не сказать тощая, молодая, с усталыми глазами и приветливой улыбкой на бледном лице.

— Садись к очагу, господин, погрейся, пока я починю крышу, — предложила она и встала, бренча оберегами.

Она ловко вытащила сломанную слегу, поставила новую, заложила крышу кусками бересты и мхом. Все было сделано так быстро, что Аюр даже не успел отогреть у очага озябшие за время прогулки руки.

В избе пахло вареными грибами. Аюр сглотнул слюну. Ему вспомнилось, как во время путешествия в землях ингри его повар часто добавлял собранные слугами грибы в разные блюда. Там он привык их есть, хоть сперва и брезговал.

Дети, видя, что мать спокойно чинит крышу, выглянули из-под вороха облезлых шкур и с любопытством уставились на Аюра. Он насчитал троих, один другого младше.

— Ты прилетел с неба? — пропищал самый смелый.

— Вроде того, — ухмыльнулся царевич.

— А где твой шестиногий лось?

— Что?

Тем временем вернулась женщина и с улыбкой опустилась на колени перед очагом.

— Раздели с нами пищу, господин!

Она вытащила из расшитой поясной сумки деревянную ложку и протянула Аюру. Ложка сплошь была покрыта затейливой резьбой.

— Ее вырезал мой муж, — гордо сообщила женщина.

— А где он? На охоте?

— Его забрали строить Великий Ров, как и всех мужчин в селении. Еще в начале лета. И ничего о нем с тех пор не слышно.

— Гм… — промычал Аюр, первым запуская ложку в котелок. — Как — всех мужчин? А кто добывает вам пищу?

— Сами, — пожала плечами женщина. — Собираем грибы, ягоды, ловим рыбу. Сейчас сытая пора, лес прокормит, а вот зимой будет худо. Если не отпустят мужчин домой, не все доживут до весны.

— Это неправильно, — чуть подумав, сказал Аюр. — Почему забрали всех? О чем думает наместник вашего удела? Он собирается устроить тут голод?

— Должны были кидать жребий. Ну ты сам понимаешь, господин, как делаются такие дела. Вытянули его все бедняки, за которых заступиться некому. И везде так.

— А пожаловаться?

— Кому? — всплеснула руками бьярка. — Тут в одном селении уже пожаловались — так пришел отряд накхов, забрали всех мужчин, даже подростков, и угнали на строительство, и правых, и виноватых. А кто сопротивлялся — развесили на березах… — Она оглянулась на детей и шепотом добавила: — По частям… Нет уж, светлый господин, мы лучше сами как-нибудь.

— Да что "сами"?

— Наши боги защитят нас!

Аюр пожал плечами и принялся молча есть дальше. Выскребая ложкой дно котелка, он вдруг сообразил, что ел только он и дети, а женщина не ела. Значит, она отдала ему свою долю? Поняв это, он смутился.

"Ну ничего, — подумал он. — Теперь ваши беды кончились. Вам повезло встретить сына государя, а он непременно вознаградит вас за гостеприимство…"

Облизав ложку, он отдал ее бьярке и скинул кожух. Теперь царевич наслаждался теплом и сытостью, сонно рассматривая небольшого деревянного идола, что стоял у поддерживающего крышу столба. Перед ним лежали костяные зверьки-обереги и плошка с медом. Идол был трехликий, страхолюдный донельзя.

— Эту богиню я знаю…

— Как не знать! — засмеялась женщина. — Это же благая мать Тарэн!

— Благая? — скривился Аюр. — А как насчет оборотней, которым она покровительствует?

— Что поделать! — пожала плечами бьярка. — Мать людей и зверей добра, но гневлива. А в гневе она себя не помнит, как многие женщины. Когда шаманом овладевает Ярость Тарэн, он впадает в безумие и может убивать и убивать, пока рядом не останется больше живых…

— Но зачем поклоняться всякой злой нечисти? Есть один бог — Господь Солнце…

Бьярка в ужасе замотала головой:

— Что ты, господин! Мы, разумеется, чтим Сола, небесного супруга нашей Матери, — вон видишь? — Она показала на небольшой круг в правой руке Тарэн, в котором смутно угадывалось солнечное колесо. — Но дело в том, что небесным богам нет до нас дела. А благая Мать Тарэн — она всегда смотрит за своими детьми…

— А что это у нее в левой руке — не змея ли? — приглядевшись, спросил Аюр.

— Да, это знак Хула, ее второго мужа.

— Кто такой Хул?

— Ты смеешься, господин? Хул — это враг! Тот, кто живет под землей и под водой, кто насылает потопы и болезни…