Цикл бесед Джидду Кришнамурти с профессором Аланом Андерсоном. Сан Диего, Калифорния, 1974 год

К. И может ли учитель или человек, который является профессором, быть достаточно искренним, чтобы сказать: «Я не знаю. Я собираюсь научиться всем этим вещам». Итак, сэр, поэтому западная цивилизация — я не осуждаю ее — в основном озабочена коммерциализацией, потребительством, и это общество аморально. И когда мы говорим о трансформации человека, не в поле знания или в поле времени, но за пределами этого, кого это интересует? Вы следите, сэр? Кого это по-настоящему заботит? Потому что мать приходит с работы, зарабатывает на жизнь, отец приходит с работы, а ребенок — это просто случайность.

А. Сейчас, фактически я знаю, что это покажется крайне экстравагантным высказыванием с моей стороны, но я думаю, что оно сейчас к месту. Если сейчас кто-то поднимет этот вопрос, на том уровне, на котором поднимаете его вы, скажем какой-нибудь молодой человек, и не отпустит его, а будет его удерживать, то серьезно поднимется другой вопрос: а нормален ли он?

К.

Да, точно, точно, точно.

А. И это заставляет меня думать о Сократе, который очень ясно дал понять, что единственной вещью, которую он знал, было то, что он не знает. И ему даже не нужно было говорить об этом очень часто — нескольких раз было достаточно для того, чтобы его убили. По крайней мере, они восприняли его достаточно серьезно для того, чтобы убить.

К. Чтобы убить.

А.

Сегодня его, скорее всего, положили бы в какую-нибудь психиатрическую больницу для обследования. Все это нужно было бы проверить.

К. Это то, что происходит в России. Они кладут их в психбольницы…

А. Это верно.

К.

…психиатрические клиники и уничтожают их. Сэр, здесь мы пренебрегаем всем ради какой-то поверхностной цели — денег. Деньги означают силу, положение, власть — все. Деньги.

А. Это возвращает нас назад к тому вопросу успеха, о котором мы уже упоминали. Всегда потом, всегда потом. На горизонтальной оси. Да. Поскольку вы говорили о природе, мне хотелось бы поделиться с вами чем-то, в чем присутствует сдержанный юмор с точки зрения истории науки. Я говорю о чудесном ведическом гимне Заре.

К. О, да.

А.

«Заря приходит, в розовых бутонах…» И ученые выразили свое удивление тем, что количество гимнов ей (Заре), в сравнении с другими богами, совсем невелико. И внимание было уведено в изучение не качества гимна, которое раскрывает то, как такая прекрасная ритмика ассоциируется с ней, для чего вам нужен лишь один гимн, не так ли? Вам не нужны двадцать пять. Важная вещь в том, что у нас есть лишь несколько гимнов, и они, тем не менее, настолько прекрасны. Имеет ли вообще значение количество? Эта вещь никогда не станет мне понятна в том окружении, в котором я изучал санскрит и Веды. Важной вещью было найти, какой бог — в этом случае Индра, в Риг Веде — упоминается чаще всего. Сейчас, конечно, я не пытаюсь предложить, что не нужно обращать внимание на количество, ни в коем случае, однако если бы к вопросу подходили так, как вы углубляетесь в него: глубже, глубже, глубже, тогда, я полагаю, наука пошла бы по совершенно другому руслу. Нас бы обучали, как сидеть и позволять гимну раскрыться, и прекратить измерять его.

К. Да, сэр.

А. Да, да, пожалуйста, продолжайте.

К. Это то, что я собираюсь сказать. Вы понимаете, обсуждая красоту и страсть, и печаль, мы должны также углубиться в вопрос, что есть действие. Так как он связан со всем этим.

А. Да, конечно.