Цикл «Горацио Хорнблауэр». Книги 1-13

— Вы слишком добры, — произнес он. — В свое оправдание могу только сказать, что когда вы находитесь в моем доме, для меня безразлично, выигрываю я или проигрываю. Надеюсь, я буду иметь счастье рассчитывать на ваше длительное пребывание здесь?

— Как и судьба Европы, — ответил Хорнблауэр, — это зависит от Венского конгресса.

— Вы знаете, что мы в полном вашем распоряжении, — горячо промолвил граф. — Мари и я хотели бы, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома.

— Вы слишком добры, сэр, — сказал Хорнблауэр. — Могу я попросить свечу?

— Позвольте, — произнес граф, торопливо дергая за шнурок звонка. — Надеюсь, путешествие не слишком утомило вас? Феликс, милорд уходит.

Они поднялись по отделанной резными панелями дубовой лестнице, Феликс, подагрически прихрамывая, нес свечу. Полусонный Браун, ожидавший в гостиной его маленьких апартаментов, был отпущен тотчас же, когда Хорнблауэр заявил, что намерен лечь спать. Спрятавшаяся в углу дверь вела к холлу, расположенному близ комнат Мари в башне — как хорошо Хорнблауэр помнил это. Поколения Ладонов, графов де Грасай, плели в замки интриги: не исключено, что через эту дверь короли и принцы отправлялись на свидание к своим возлюбленным.

Мари, переполняемая желанием и любовью, источающая нежность и ласку, ждала его. Погрузиться в ее объятия означало окунуться в мир покоя и счастья, покоя безграничного, подобно морю в лучах заката. Пышная грудь, к которой он преклонил голову, звала его, ее аромат успокаивал и кружил голову одновременно. Она обладала им, любила его, плача от счастья. Ей принадлежала лишь половина его сердца, она это знала. Он был сухим, черствым, эгоистичным, и все же этот худощавый человек, лежащий в ее объятьях, был для нее всем. Ужасно, что он вернулся, чтобы позвать ее вот так. Он заставил ее страдать прежде, и она понимала, что те страдания ничто по сравнению с теми, которые ждут ее в будущем. Но это ее судьба. Ведь она любила его. Время летит так быстро, только краткий миг отделяет их от прихода горя. Нужно спешить! Она судорожно прижала его к себе, рыдая от страсти, взывая ко времени замедлить свой ход. И казалось, что это произошло. Время остановилось, тогда как весь мир кружился вокруг нее.

Глава 18

— Могу я поговорить с вами, милорд? — спросил Браун.

Он поставил поднос с завтраком рядом с кроватью и раздвинул шторы на окне. Солнечные лучи играли на водной поверхности Луары. Браун почтительно выждал, пока Хорнблауэр не выпьет свою первую чашечку кофе и не вернется в окружающую его действительность.

— В чем дело? — спросил Хорнблауэр, бросив взгляд на стоящего у стены Брауна. Тот держался как-то необычно. Манера, свойственная слуге джентльмена, сменилась строгой выправкой прежних дней, когда уважающий себя матрос, прямо держал голову и плечи, ждало ли его наказание кошкой или награда за отвагу.

— В чем дело? — переспросил заинтригованный Хорнблауэр.

На мгновение у него появилось невероятное подозрение, что Брауну пришла в голову глупость сказать ему что-то о его отношениях с Мари, но оно тотчас же исчезло, едва он осознал нелепость и невозможность подобного факта. И все же с Брауном было что-то не так — могло показаться, что он смущен.

— Хорошо, сэр… я хотел сказать милорд, — это был первый раз с момента присвоения Хорнблауэру нового титула, когда Браун допустил оговорку, — не знаю, захочет ли ваша милость выслушать меня. Не могу набраться храбрости, сэр… милорд.

— А, брось это, парень, — буркнул Хорнблауэр, — можешь называть меня «сэр» если так тебе удобнее.

— Это я вот к чему, милорд — я собрался жениться.

— Боже правый! — произнес Хорнблауэр. У него сложилось убеждение, что Браун — гроза женщин, и возможность его женитьбы никогда не приходила ему в голову. Он поспешил сказать то, что, по его мнению, было подходящим случаю:

— И кто же счастливая избранница?

— Анетта, милорд, дочь Жанны и Бертрана. И я очень счастлив, милорд.

— Дочь Жанны? Ах, да. Симпатичная девушка с темными волосами.

Хорнблауэр подумал о темпераментной французской девушке, выходящей замуж за такого надежного английского парня, как Браун, и не мог найти никаких доводов против этого. Браун станет лучшем мужем, чем многие другие, воистину счастлива будет женщина, которая получит его.

— Ты самостоятельный человек, Браун, — сказал он, — и не обязан спрашивать меня о таких вещах. Уверен, что ты сделал правильный выбор, и хочу пожелать тебе добра и счастья.

— Спасибо, милорд.

— А если Анетта готовит также хорошо, как ее мать, — мечтательно протянул Хорнблауэр, — ты будешь счастлив вдвойне.

— Вот как раз об этом я тоже хотел поговорить с вами, милорд. Как поварихе ей нет равных, хоть она еще молода. Сама Жанна так говорит, а уж если она говорит…

— То мы можем быть уверены, что так оно и есть, — согласился Хорнблауэр.

— Я подумал милорд, — продолжал Браун, — не хочу быть навязчивым, но если я остаюсь на службе у вашей милости, то вы могли бы взять Анетту в качестве кухарки.

— Боже правый! — воскликнул Хорнблауэр.