Цикл оборотня (сборник рассказов и повестей)

Женщина, которая разглядывала столовое серебро и стаканчики из «Макдоналдса», все-таки выбрала кое-что для себя – подставочки под стаканы с кадрами из «Звездных войн» – и подошла к столику, чтобы расплатиться. Миссис Даймент взяла у нее пять долларов, аккуратно записала себе в блокнот: «НАБОР КУХОННЫХ ПОДСТАВОК. РАЗРОЗН. ВСЕГО – 12», после чего вновь повернулась к Киннеллу.

– Они переехали в Аризону, – продолжала она. – У Айрис там родственники, во Флагстаффе. Я знаю, что Джордж сразу начал искать работу… он чертежник-конструктор… вот только не знаю, нашел уже что-нибудь или нет. Но если нашел, то думаю, в Розвуд они уже не вернутся. Она попросила меня продать кое-какие вещи… она – это Айрис… и сказала, что я могу взять себе двадцать процентов за хлопоты. А ее деньги отправить ей чеком. Только, боюсь, денег немного получится. – Миссис Даймент вздохнула.

– Картина просто великолепная, – сказал Киннелл.

– Да. Жалко, что он их сжег, все остальные свои работы. Так бы хоть что-то было интересное. А то большая часть всех вещей, которые я тут пытаюсь продать, – обычный домашний хлам, только на выброс и годный. А это что?

Киннелл перевернул картину. На задней стороне рамки была приклеена какая-то бумажка.

– Наверное, название.

– И что там написано?

Киннелл приподнял картину, так чтобы Джуди было удобно самой прочитать надпись. Получилось так, что картина оказалась как раз на уровне его глаз, и Киннелл воспользовался случаем, чтобы еще раз ее рассмотреть. И снова его захватило пронзительное ощущение чего-то потустороннего, заключенного в этой в общем-то непритязательной акварели: молоденький мальчик за рулем мощной спортивной машины, ребенок со зловещей и искушенной усмешкой и омерзительными заточенными зубами.

А ведь оно очень подходит, название, – подумал он. – Лучше и не придумаешь, как ни старайся.

– «Дорожный Ужас прет на север», – прочла Джуди вслух. – А я ее и не заметила, эту штуку, когда мои мальчики таскали вещи. Это название, да?

– Наверное.

Киннелл не мог оторвать взгляд от усмешки блондинистого мальчика на картине. Я кое-что знаю, – говорила эта усмешка. – Я знаю что-то такое, что тебе никогда не узнать.

– Да, действительно сразу поверишь, что парень, который все это изобразил, явно прибалдел от наркоты, – с огорчением проговорила Джуди. Киннелл отметил, что огорчение было искренним. – Неудивительно, что он покончил с собой и разбил мамино сердце.

– Я, кстати, тоже еду на север, – сказал Киннелл, запихивая картину под мышку. – Спасибо за…

– Мистер Киннелл?

– Да?

– Могу я взглянуть на ваше водительское удостоверение? – Это было сказано совершенно серьезно. Безо всякой издевки и даже не по приколу. – Я должна записать номер на вашем чеке. Так надо.

Киннелл поставил картину на землю и полез за бумажником.

– Пожалуйста. Без проблем.

Женщина, которая купила подставочки под стаканы с кадрами из «Звездных войн», уже было направилась к своей машине, но задержалась перед телевизором на лужайке – засмотрелась на мыльную оперу. Когда Киннелл проходил мимо, женщина покосилась на картину у него в руках.

– Надо же, – проговорила она. – И ведь кто-то купил это уродство. Кошмарная вещь. Я ее каждый раз вспоминаю, когда свет гашу, и меня прямо дрожь пробирает.

– Да? И чего в ней такого уж жуткого? – спросил Киннелл.

***

Тетушка Киннелла, тетя Труди, жила в Уэллсе, примерно в шести милях к северу от границы штатов Мэн и Нью-Хэмпшир.

Киннелл съехал с шоссе на дорогу, которая огибала городскую водонапорную башню (ту самую, ядовито-зеленого цвета с забавной табличкой-призывом жирными буквами высотой фута четыре: «СОХРАНИМ МЭН ЗЕЛЕНЫМ. ДАВАЙТЕ ДЕНЬГИ»), и уже через пять минут зарулил на подъездную дорожку к аккуратному маленькому тетушкиному домику. На лужайке, разумеется, не было никакого включенного телевизора, водруженного поверх мусорных корзин, – только цветочные клумбы, настоящая страсть тети Труди. Киннеллу уже давно хотелось отлить, но он не стал останавливаться по дороге. Зачем останавливаться в придорожной закусочной, если можно заехать к тетке и там с комфортом сходить в туалет, а заодно послушать свежие семейные сплетни? Тетя Труди всегда была в курсе всего, что происходит в семье, и знала, что, где и кто. И, конечно, ему не терпелось показать ей свое новое приобретение – картину.

Тетя вышла ему навстречу, крепко обняла и «обклевала» все лицо своими фирменными быстрыми поцелуйчиками, которые стойко ассоциировались у Киннелла с чем-то птичьим и от которых его в детстве всегда трясло.

– Сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал Киннелл. – Тебя так протащит, что ты из чулков своих выпрыгнешь.

– Интересная мысль, – развеселилась тетя Труди и с улыбкой уставилась на племянника, обхватив локти ладонями.

Киннелл достал из багажника картину. Тетю действительно протащило, но не так, как рассчитывал Киннелл. Она вдруг страшно побледнела. Киннелл в жизни не видел, чтобы люди бледнели вот так – словно вся краска разом сошла с лица.