Цирк монстров

— Да. Когда Кош напал на меня с ножом в моей собственной машине, напоследок он сказал: «Я должен тебя покинуть, поскольку мне предстоит свидание с одной юной особой». Тогда я не обратил на эти слова внимания, но потом вспомнил о них и догадался, что его ближайшая цель — какая-то маленькая девочка. В последнее время другие дети пропадали?

— Нет.

— Значит, девочку пока не похищали. Кош прибыл в Неаполь не случайно. Сколько вообще во Флориде кафе, которые оформляла компания «Карнавал теней»?

— Около сорока.

— А в Неаполе и окрестностях?

— Три.

— Значит, моего сына снимали в каком-то из них.

— Мы уже проверили: одно из них как раз недалеко от его школы.

— С него и начните. Пошлите туда агентов. Возьмите у менеджера копии видеозаписей, сделанных камерами наблюдения, и соберите как можно больше сведений о детях, которые часто там бывают. Ищите девочку с именем Мэри, или Мелисса, или Мишель… Из тех, что живут поблизости и часто туда приходят. Выясните, когда там состоятся ближайшие детские праздники, дни рождения и прочее. Проверьте списки приглашенных. Все то же самое надо будет сделать и в двух других кафе. Я понимаю, это огромный труд, но дело того стоит. Может быть, мы сумеем сократить количество жертв. А если повезет — устроим Кошу ловушку.

Глаза Конни возбужденно блеснули.

— Гениально!

Я невольно улыбнулся:

— Так вы замолвите за меня словечко перед Альтманом?

Она приблизилась ко мне и, поцеловав в щеку, ответила:

— Обещаю!

И скрылась за дверью.

Глава 79

Вытянувшись на дне лодки и положив руки под голову, Шон смотрел на бегущие по небу тучи. Вокруг шелестели заросли тростника, на которые то и дело налетал резкий порывистый ветер: звук был резким, словно соприкасались лезвия ножей.

Мальчик попытался протянуть руку, чтобы взять из сумки сухое печенье, но ему это не удалось — рука бессильно упала вдоль тела. Его губы запеклись, в горле саднило, лоб горел в лихорадке.

Шон уже четыре дня дрейфовал в водах Эверглейдс. Сейчас он думал, что был полным идиотом, когда так радовался своему успешному побегу. Через пару дней его воодушевление начало спадать, а вместе с ним понемногу заканчивались и съестные припасы. Изначальный план Шона был прост: найти течение, позволить ему нести лодку, выплыть в море и двигаться вдоль берега до тех пор, пока там не появятся люди. Такая идея казалась ему безупречной. В конце концов, это ведь не Амазония, это Флорида, туристический рай. Место, где повсюду попадались на глаза небольшие каменные таблички с надписями: «Добро пожаловать в Страну Солнца!» и «Защитите маленьких ламантинов!» Наверняка на всем побережье полно отдыхающих, каких-нибудь скаутов или просто бродяг.

Все это было верно, но одного Шон не учел: течение, которое должно было вынести его к морю, как выяснилось, существовало только в его воображении.

Вода была для него единственной надеждой на спасение. Она прибывала, спадала, уносила его в какие-то излучины, заставляя верить в скорое освобождение, а вместо этого заводила в лабиринт переплетающихся черных корней. Шон уже и не помнил, сколько раз выходил из лодки на песчаную отмель или островок, думая, что наконец-то оказался на берегу, — и всякий раз сердце у него сжималось от страха, потому что повсюду ему мерещились плоские длинные головы аллигаторов, высовывающиеся из воды. А потом началась буря, которая вообще спутала все карты. Теплый бриз превратился в жалящий ледяной ветер. Солнце исчезло. Дикие свиньи забились в свои норы, цапли спрятались в мангровых зарослях. Только грифы по-прежнему кружили в небе. Время от времени на Шона обрушивались потоки ливня. Наконец он потерял сознание.

Его День смерти снова вернулся, отныне превратившись в постоянного спутника.

Шон пытался о нем не думать. Он воображал себе разные приятные вещи. Громадный гамбургер. Ванильное мороженое, политое карамельным сиропом. Гору пирожных. Вспоминал компьютерные игры, в которые играл с Реджи Буном. (Его все приятели называли Реджи Бон, потому что он хвалился, что член у него длиной с берцовую кость.[26] Врал, конечно.) Рассказывал сам себе анекдоты, играл сам с собой в дразнилки, пел — придумывал все что угодно, лишь бы выжить.

Он не плакал. Разве что во сне.

Когда последняя бутылка с водой опустела, он разломил ее пополам и стал собирать дождевую воду в две получившиеся пластмассовые чаши. Но ее не хватало, поэтому он в конце концов выпил воды из болота. И спустя несколько часов заболел. Ужасные приступы тошноты выворачивали ему все внутренности. Кишечник извергал содержимое, словно прорвавшаяся канализационная труба. А голос его Дня смерти теперь постоянно звучал в его ушах — назойливый, насмешливый, очень сильно напоминающий голос Коша Чародея.

И наконец Шон начал думать о том, что смерть, возможно, станет для него благом.

Когда до его ушей донесся шум мотора, мальчик был уже не в силах разомкнуть веки. Шум все приближался — он напоминал гудение огромного роя мух. Шон смутно подумал о том, что они летят сюда, чтобы сожрать его труп, но даже не пошевелился. Он окончательно смирился со своей участью.