Цирк под одеялом

Усевшись за угловой столик, Свистунов вольготно расположился на диванчике, предложив Кире занять диванчик напротив. Она так и сделала. И вот они уже целых десять минут сидели, делая вид, что пьют кофе, а на самом деле играли в гляделки. Кто кого?

Но в этой игре Кире равных не было. Она могла смотреть часами, уставившись в одну точку, не мигая и не отвлекаясь на посторонние шумы. Свистунов не выдержал первым. Он отвел глаза и произнес:

— Ну что же, думаю, мы можем говорить открыто.

— Да.

— Ты же знаешь, в чем состоит мой бизнес?

Кира мгновение поколебалась, но все же ответила правду:

— Да.

— Уверен, что ты знаешь куда больше, чем рассказываешь мне. И ваше появление у меня дома, когда вы якобы искали Люську, было просто предлогом.

Кира едва удержалась, чтобы снова не кивнуть. Свистунов все понял верно. И ухмыльнулся.

— Смотрю на тебя и не понимаю, что ты за штучка такая, Кира?

— Я самая обычная девушка.

— Видел я всяких! Но ты не такая. Ты — особенная.

— Мы обо мне будем говорить?

— А ты против?

— Ничего во мне особенного нету!

— А я говорю, что есть!

— Нету!

— Ни одной девушке на свете я не стал бы говорить того, что сейчас скажу тебе. И после этого ты не особенная?

— Смотря что ты скажешь, — осторожно ответила Кира.

Но Свистунов сказал вовсе не то, что она ожидала от него услышать. Он сказал:

— Больше всего на свете мне бы хотелось сказать, что глаза твои, словно звезды. Губы твои манят к себе, словно сладкий цветок. А руки твои подобны ветру, что завлекает нас в свои объятия в жаркий полдень.

Кира вытаращила свои глаза и молча смотрела на Свистунова. Он сошел с ума? Или издевается над ней? Последнее было более вероятно, и Кира обиделась. Она надулась. И еще она нахмурилась.

Свистунов хохотнул:

— Я бы мог говорить в том же духе еще долго. Но вижу, что ты мне не веришь. Ты — деловая, современная девушка. На сантименты и прочую ерунду, готовь поспорить, у тебя просто не хватает времени. Когда ты выпроваживаешь очередного любовника из своей квартиры, ты его даже не целуешь на прощанье. Верно?

Кире стало как-то неуютно. Ну и что с того, что они не целуются? К чему эти телячьи нежности, если ясно, что они с тем или иным мужчиной больше никогда не увидятся? Но почему-то после слов Свистунова ее глаза наполнились слезами. И она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться от невесть откуда проклюнувшейся жалости к себе.

Чушь какая-то! Чего ей жалеть себя? У нее в жизни все прекрасно. Их с Лесей фирма потихоньку развивается. Доход почти что стабильный. Квартира отдельная. Машина обожаемая и ломается лишь изредка. И даже любовники имеются. Хотя верно, «на дорожку» она их не целует. Но кому нужны эти поцелуи? А так у нее в жизни все великолепно.

— Какое тебе дело, кого я целую или не целую? — несколько грубовато спросила она у Свистунова.

— Может быть, и никакого. А может быть, очень даже большое.

— Я не…

— Но мы тут сидим не для того, чтобы обсуждать тебя, — перебил ее Свистунов. — Ты это хотела сказать?

— Вот именно!

— А мы и не будем. Ты хотела знать, зачем мне звонила Люська?

— Да.

— Она хотела, чтобы я купил у нее большую партию кокаина.

— А откуда она его взяла?

— Украла у меня.

Свистунов выглядел совершенно спокойным. Он равнодушно допил свой кофе и поставил пустой стакан на столик. А Кира все еще не могла прийти в себя. Он снова издевается? И она внимательно изучила выражение лица Свистунова. Лицо как лицо. Только снова потемнело. И глаз почти не видно под насупленными бровями.

«Нет, — решила Кира. — Не врет!»

— Она украла у тебя партию наркотиков? Много?

— Достаточно. Я оценивал ту партию в два миллиона.

— Рублей?

Свистунов презрительно фыркнул. Рубли не вызывали у него ни малейшего почтения.

— Долларов, Кира! Долларов!

— И она у тебя… Одна? Или с Лешей?

— Возможно, — задумчиво произнес Свистунов. — Хотя мне эта мысль раньше в голову не приходила. Но ты права, Люська была жуткой дурой. Еще больше, чем ты. И верила в любовь, романтику и прочую хренотень.

Кира окончательно запуталась. То он упрекал ее в отсутствии чувств к кавалерам. А теперь ругает Люську, что та тоже была романтичной дурехой.

Свистунов же, не обращая внимания на Кирины терзания, продолжал:

— Так что она вполне могла втрескаться в этого молокососа. И сочтя, что и он ее обожает, поделиться с ним своим диким планом.

— Диким? Почему диким?

— Да потому что продать украденный у меня товар она может в этом городе только мне же самому! И никому другому!

— А она об этом знала?

— Должна была знать! Если у нее хватило смекалки обвести меня вокруг пальца, то должна была подумать, кому станет втюхивать килограммы кокса!

И этот человек так спокойно говорит об этом! Уму непостижимо! И как он при этом может быть таким очаровательным? Это уж вообще ни в какие рамки не лезет! Кира слушала и не верила своим ушам. Либо она сошла с ума, либо ничего не понимает в этой жизни.

— Ну ладно, — произнесла она. — А как Люся решилась обратиться к тебе?

— Просто взяла и позвонила. Это ты все усложняешь. А Люська — человек простой. Если ей чего надо, сразу же говорит.

— И что она тебе сказала?