Цитадель бога смерти

— Т-тирус! — Голос Врадуира был ясным и четким. Он произнес имя с акцентом жителей южных клариканских островов. Целый год Тирус и Эрейзан скрывали свои имена с помощью магии. Теперь Джателла и остальные подумали, что они слышат совсем другое имя, они ничего не понимали. Но следующие слова они поняли. — Мой… мой сын?

Искреннее недоверие было в словах Врадуира. Редко Тирус видел Врадуира таким озадаченным и недоумевающим. Он почувствовал, что все его друзья были поражены этими словами. Их изумление было таким же сильным, как реакция Врадуира. Только для Эрейзана и Джателлы это не прозвучало неожиданно, так как они были посвящены в его тайну.

На мгновение Врадуир погрузился в воспоминания. Тирус сказал:

— Я твой сын и я жив. И Эрейзан тоже, вождь племени, хранитель леса, которого ты тоже хотел убить. Мы пришли сюда мстить. Ты прятался от нас, а мы от тебя. Теперь пришло время раскрыться. И мы оба будем мстить за остальных. Посмотрим, кто лучше служит — тебе твои рабы или мне мои друзья, которые ненавидят тебя.

Врадуир все еще был в изумлении — он не мог опомниться от встречи с колдуном, его сыном, которого он считал погибшим в катастрофе, постигшей Камат.

Тирус не колебался. Он бросил всю свою волю в стекло, снял все экраны, сфокусировал все. Все его могущество было брошено на этот удар, который теперь метался между двумя стеклами, отражаясь от них. Он пробудил силы, рожденные в недрах огнедышащей горы. Эти силы превратились в другую энергию, недоступную пониманию простых смертных.

С оглушительным грохотом оба стекла одновременно взорвались. Это был взрыв, созданный в глубинах царства дьявола и в паутине колдовства. Тирус увидел и почувствовал, что смятение Врадуира растаяло и превратилось в ужас, его руки сжали свое лицо. Изображение Врадуира раскололось на кусочки, все меньше и меньше — Врадуир растворялся, крича от боли.

Боль была обоюдной. Врадуир ее не ждал, Тирус знал об этом. Он подготовился к ней, зная, что она придет — цена этого жуткого колдовства. Он опрокинулся навзничь, закрыв руками голову, чтобы не разбить ее.

Падение, падение… Его глаза, как два вспыхнувших озера, подожженных магией.

Джателла держала его плечи и голову. Ее нежные пальцы ласкали руки Тируса, зажавшие наполненные слезами глаза.

— Тирус, что это было? Что случилось? Гетания, помоги ему!

Вокруг них поднялся шум. Сквозь свою пронзительную боль Тирус слышал крики.

— Свет! Свет исчез!

— А мрак тоже!

— Колпак… колпак тоже исчез! Он сохранил нас в безопасности!

Вдали бродили люди Рофа, растерянные, беспомощные, переругивающиеся друг с другом.

— Где они. Одноухий?

— Колдовство! Мы должны были знать!

Послышались какие-то звуки: это Роф с помощью хлыста собирал своих людей, очевидно, безуспешно.

Тирус попытался оторвать руки от лица. Он ухватился за грубую ткань туники Эрейзана и нежную руку Джателлы, которая обнимала его за шею.

— Врадуир что-то сделал с ним, — сказал Эрейзан голосом, хриплым от гнева. — Когда я найду этого вонючего пса…

— Нет, мой друг. — Тирус судорожно сжимал руки, борясь с болью. Врадуир… в таком же состоянии, как и я. Мы оба… поражены.

Послышался голос Обажа:

— Королева, бандиты в смятении. Мы можем сейчас уничтожить их.

— Нет! — выдохнул Тирус. Закашлявшись, он с трудом сел, опираясь на Эрейзана. — Цитадель. Это наша единственная возможность. Пока… пока Врадуир беспомощен.

Он глотал воздух, стараясь успокоить свой бешеный пульс.

Джателла и Эрейзан завернули его в плащ. Возможно, он потерял его во время дуэли колдовства. Тирус об этом ничего не помнил. Он тяжело дышал, стараясь превозмочь боль.

— Сейчас нет магии. У Врадуира нет магии, чтобы противопоставить нам, — сказал он им. — Это будет борьба мечей. Не больше. Но вы не должны рассчитывать на меня. Я буду для вас обузой довольно долго.

По его лбу пробежали ласковые пальцы Джателлы.

— Стекло, — сказала она. — Это было настоящее магическое стекло, тогда, во дворце, а не приспособление для фокусов.

Он кивнул и тут же поплатишься за это движение. Ярко-красные искры пробежали в его глазах и мозгу. Тирус некоторое время сидел, пока они не исчезли. Затем он сказал:

— Два стекла — у Врадуира тоже было такое же. Его стекло разбилось потому, что разбилось мое. Мы оба сейчас стонем от боли. Тебе придется вести меня, Эрейзан, я ослеп.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Цитадель жертвоприношений

Другие чувства Тируса заполнили пустоту, образованную раненым зрением. Он слышал и ощущал нежность Джателлы и дружеское сочувствие Эрейзана. Тирус попытался изобразить слабую улыбку, несмотря на протесты страдающих мышц лица.

— Не бойтесь за меня… Слепота временная.

Был ли он сам уверен в этом? Он не мог быть уверен, так как такая битва между колдунами до этого не происходила. Но он должен был надеяться и дать надежду друзьям.

Джателла осмотрела его лицо, ласково касаясь его пальцами.

— Крови нет, только слезы.

— И боль, — добавил Эрейзан искаженным гневом голосом. Его рука поудобнее обняла Тируса за плечи.