Цитатник Юнга. Изречения, максимы, афоризмы

Я далек от того, чтобы преуменьшать божественный дар разума, эту наивысшую способность человека. Но в роли абсолютного тирана он лишен смысла – так же как свет в мире, в котором не существует темноты. Человек должен стараться неуклонно следовать каждому мудрому совету, который дала мать, и повиноваться безжалостному закону природы, которая ставит пределы каждому существу. Он никогда не должен забывать, что мир существует только благодаря противоположным силам, которые уравновешивают друг друга. Так, рациональный разум служит противовесом иррационализму, а то, что планируется и ставится целью, – тому, что существует. (8, 231)

174

…даже самый возвышенный разум весьма ограничен и зависим в той точке, где он кажется наиболее свободным. (11, 253)

175

Обыденный разум, здоровый человеческий рассудок, наука как концентрированный common sense (здравый смысл (англ.) уводят, конечно, далеко, но все-таки никак не дальше пограничных столбов, очерчивающих пределы наибанальнейшей действительности и уровень развития среднего человека. По существу они не дают никаких ответов на вопросы о душевном заболевании и его наиболее глубоко коренящемся значении. (5, 52)

176

Чем независимее «разум», тем больше он превращается в абсолютную интеллектуальность, которая на месте реальности ставит доктрину и показывает человеку не то, чем он является, а то, чем он хочет быть. (8, 230)

177

Озарение не может быть достигнуто без помощи чувства; но разум признает существование чувства только тогда, когда находит это выгодным для себя. (2, 239)

178

Зачастую весьма трагическое зрелище представляет собой человек, явно запутывающий и собственную жизнь, и жизнь других и при этом остающийся совершенно неспособным увидеть, до какой степени вся трагедия исходит от него же самого и как он сам поддерживает ее и дает ей пищу. Не сознательно, конечно, ибо сознание его поглощено жалобами и проклятиями в адрес вероломного мира, отодвигающегося все дальше и дальше. Скорее можно утверждать, что бессознательный фактор прядет нить иллюзий, заслоняющих собою мир. В конце концов формируется кокон, полностью опутывающий человека. (1, 20)

179

Мир существует не только сам по себе, но и так, как он мне является. Да, в сущности, у нас даже совсем нет критерия, который помог бы нам судить о таком мире, который был бы неассимилируем для субъекта. Упустить из виду субъективный фактор значило бы отрицать великое сомнение в возможности абсолютного познания. Это привело бы на путь того пустого и пошлого позитивизма, который обезобразил конец прошлого и начало нынешнего века, и вместе с тем к той интеллектуальной нескромности, которая предшествует грубости чувств и столь же тупоумной, сколь и претенциозной насильственности. Переоценивая способность к объективному познанию, мы вытесняем значение субъективного фактора и даже прямо значение субъекта как такового. Но что такое субъект? Субъект есть человек, субъект – этот мы. Это ненормально – забывать, что у познания есть субъект и что вообще нет познания, и поэтому нет для нас и мира, если кто-нибудь не говорит: «Я познаю», тем самым уже высказывая субъективную ограниченность всякого познания. (18, 456)

180

Человеческое познание должно довольствоваться построением моделей, истинность которых имеет вероятностный характер. Требовать большего – значит впадать в немыслимую самонадеянность. (3, 96)

181

Темп развития сознания посредством науки и технологии был слишком быстрым и оставил бессознательное, бывшее не в силах за ним угнаться, далеко позади, вынудив его таким образом занять оборонительную позицию, выражающуюся в универсальной воле к деструкции. Политические и социальные «измы» нашего времени восхваляют всякий мыслимый идеал, но под этой маской они преследуют цель понижения уровня нашей культуры, ограничивая или полностью подавляя возможность индивидуального развития. Отчасти они достигают этого, порождая контролируемый терроризмом хаос, примитивное положение дел, способное поддерживать лишь самые обнаженные жизненные потребности и превосходя своим ужасом худшие времена так называемых темных веков. Остается ждать, породит ли когда-нибудь еще этот опыт деградации и рабства мольбу о большей духовной свободе. Эта проблема не подлежит коллективному разрешению, поскольку массы не претерпевают изменений до тех пор, пока не изменится индивид. В то же время даже наилучшее решение не может быть ему навязано, поскольку решение хорошо лишь в том случае, когда оно согласуется с естественным процессом развития. Вот почему во всем делать ставку на коллективные рецепты и процедуры – безнадежное предприятие. Исцеление от общей болезни начинается с личности, и лишь тогда, когда она возлагает ответственность на себя, а не на других. Разумеется, это возможно лишь в свободном состоянии, а не под властью силы, независимо от того, располагает ли ею тиран-самозванец или кто-то возвеличенный толпой. (24, 264)

182