Цитатник Юнга. Изречения, максимы, афоризмы

…рациональная культурная установка неизбежно переходит в свою противоположность, а именно – в иррациональное культурное опустошение[9]. Поэтому нельзя идентифицировать себя с собственным умом; потому что ведь человек не только разумен и таковым не будет никогда. Нужно, чтобы все школьные наставники твердо зарубили себе это на носу. Иррациональное не следует искоренять – оно не может быть искоренено. Боги не должны и не могут умереть. Я говорил прежде, что всегда в человеческой душе есть что-то наподобие верховной силы, и если это не идея бога, то это, вероятно, чрево, говоря словами ап. Павла. Этим я хотел бы выразить тот факт, что всегда какое-нибудь влечение или комплекс представлений объединяет в себе громадную сумму психической энергии, принуждая таким образом Я служить себе. Обычно Я пленено этим фокусом энергии в такой мере, что идентифицирует себя с ним и полагает, что оно вообще не желает ничего другого и что ему ни до чего другого нет дела. Однако именно так возникает страстное томление, мономания или одержимость, сильнейшая односторонность, которая грозит величайшими трудностями психическому равновесию. Без сомнения, такая способность к односторонности таит в себе возможность и некоторых достижений; вот отчего цивилизация ревностно старалась культивировать такие односторонности. Страсть, т. е. накопление и нагромождение энергии, которая оказывается стиснутой при таких мономаниях, есть то, что древние называли «богом», хотя и наше сегодняшнее словоупотребление делает то же самое. Не говорим ли мы: «Он создает себе кумира из того или из этого?» (5, 302)

223

Человеку нравится верить в то, что он хозяин своей души. Но до тех пор, пока он не способен контролировать свои настроения и эмоции или осознавать мириады скрытых путей, по которым бессознательные факторы вкрадываются в его мероприятия и решения, человек хозяином самого себя не будет. Эти бессознательные факторы обязаны своим существованием автономии архетипов. Современный человек защищает себя от сознания собственной расщепленности системой разделенных отсеков. Определенные области внешней жизни и поведения сохраняются, так сказать, в разных отсеках и никогда не сталкиваются друг с другом. (26, 92)

224

Эго, мнимая вещь, о которой мы якобы знаем больше всего, на самом деле является чрезвычайно сложным комплексом, полным непостижимых загадок. В самом деле, его можно даже определить как «относительно постоянную персонификацию самого бессознательного» или как зеркало Шопенгауэра, в котором бессознательное может видеть свое лицо. Все миры, которые когда-либо существовали до человека, физически находились «там». Но они были безымянным событием, а не определенной реальностью, поскольку там не было той минимальной концентрации также присутствовавшего там физического фактора, благодаря которой могло бы прозвучать слово, перевешивающее все Творение: это есть мир, а это есть Я! То было первое утро мира, первый восход солнца над первичной тьмой, когда зачаточный осознающий комплекс, эго, сын тьмы, осознанно расколол субъект и объект и тем самым низверг мир и себя в конкретное существование, дав ему и себе голос и имя. Сияющая масса солнца есть эго и его поле сознания – Sol et eius umbra: свет снаружи и тьма внутри. В источнике света тьмы хватит на любое количество проекций, ибо эго вырастает из тьмы психе. (2, 126)

225

Так как любое изменение должно где-то начинаться, то пережить и вынести его в себе должен отдельный человек. Реальное изменение должно начаться внутри самого человека, и этим человеком может быть любой из нас. Никто не может озираться кругом в ожидании, что кто-то еще сделает то, что он не хочет делать сам. Но поскольку, кажется, никто не знает, что делать, то, возможно, каждому из нас стоит спросить себя: может быть, мое бессознательное знает, что может нам помочь? Ясно, что сознательный разум не способен сделать что-либо полезное в этом отношении. Сегодня человек с болью воспринимает тот факт, что ни его великие религии, ни многочисленные философии не дают ему того мощного воодушевляющего идеала, обеспечивающего ту безопасность, в которой он нуждается перед лицом нынешнего состояния мира. Я знаю, что буддисты скажут: «Все было бы так, как надо, если бы люди только следовали “благородному восьмеричному пути» Дхармы (доктрины, закона) и имели бы правильное понимание Самости.». Христианин скажет нам, что если бы только люди имели веру в Бога, то мы имели бы лучший мир. Рационалист будет утверждать, что, окажись люди более понимающими и разумными, все наши проблемы были бы разрешаемы. Трудность заключается в том, что ни один из них сам эти проблемы решить не может. (26, 115)

226