Цицерон. Между Сциллой и Харибдой

Так же поступил с Габинием, бывшим консулом, который не так давно способствовал его изгнанию и ограбил имение в Тускулане. Обвиненный в злоупотреблении обязанностями наместника провинции, Габиний, к тому же друг Публия Клодия, «оказался в руках» адвоката Марка Цицерона. Повторялась ситуация противостояния с наместником Сицилии Верресом. На сей раз адвокат «с величайшим усердием» выступил в суде, да так, что заседатели оправдали явного преступника.

И в дальнейшем адвокат Марк Цицерон выступал в суде по просьбе людей, когда-то оказавших ему личные услуги, как и в защиту тех, кто таких услуг ему никогда не оказывал. Он продолжал это делать, хотя понимал, что подобное отношение к профессии подрывает его репутацию принципиального противника должностных правонарушений и коррупционных сделок. Положение, в котором находился Марк Цицерон в этот сложный для него период, лишало поддержки многих сенаторов, ранее почитавших его за лучшие качества. Они и дали ему отвратительное прозвище «предатель», «перебежчик».

* * *

К середине лета подоспели очередные выборы консулов, прошедшие без привычной предвыборной схватки. Поначалу записались одиннадцать претендентов, что предвещало захватывающую избирательную кампанию. Но как только Помпей и Красс объявили о своих намерениях, остальные безропотно снялись с выборов. Вернувшийся с Кипра Марк Катон придумал, как помешать задуманной триумвирами игре – уговорить кого-то выставить свою кандидатуру. Сам Катон не избирался, предложил Домицию, мужу своей сестры. Родственник отказывался, но сенатор пристыдил:

– Не показывай себя трусом! Это борьба не за должность, а за свободу римлян!

Ранним утром перед голосованием Катон с друзьями явился в дом к Домицию, поторапливал, чтобы успеть занять на Форуме удобные места. Впереди шли два раба с факелами. У спуска на Форум из полутёмного проулка на них напали. Страшные крики, стоны раненых… Один раб упал замертво, выронив из рук горящий факел. Другой в страхе убежал… Катона ранили в шею; он зажал рану рукой, сдерживая кровь… Задыхаясь, схватил другой рукой Домиция за тогу и воскликнул:

– Не вздумай убегать! Сейчас решается, быть ли Риму свободным! Не позволяй победить тирании!

Домиций в ужасе вырвался из слабеющих объятий Катона, побежал назад, словно напуганный заяц. Уже дома велел рабам запереть двери на все засовы и оберегать его жизнь.

Выборы состоялись без участия Домиция; народу объявили, что он отказался. Во время голосования сын Красса, легат Цезаря, привёл с собой воинов, что запрещалось законом, поручив «следить за порядком», а на самом деле угрожая тем, кто выступал против выставленных кандидатур.

Красс и Помпей стали избранными консулами. По жребию, Гней Помпей оставался в Риме, а Марк Красс получал в управление Сирию – как договорились заранее.

Катон не успокоился, обвинив новых консулов в подкупе избирателей. Он возмущался в Сенате, произносил на Форуме протестные речи, не думая об опасности для своей жизни:

– Если каждый год на государственные должности граждане переизбирают одних и тех же лиц, это значит, что или общество недостойно власти, или сама власть недостойная!

Одна часть народа с одобрением слушала его выступления, другая освистывала, закидывала камнями. Часто Катона стаскивали с ростр и несли на руках… в тюрьму. Но сенатор продолжал призывать римлян не доверяться обещаниям консулов, требовал справедливых судебных решений, призывал вернуть законный порядок для всех.

В городе всё чаще появлялись «новые римляне», привозившие из Галлии золото и ценности мешками, рабов – сотнями. Все «пришлые» воевали в Галлии, прославляя своего хозяина – Гая Юлия Цезаря. Они беззастенчиво скупали в Риме не только дома и земельные участки, но и подкупали должностных лиц и судей, разрешая любые вопросы в свою пользу.

Глава девятая. Трудный выбор

Одиссей в политике

Опьянённый ликованием толпы и терпимым отношением сенаторов, Цицерон до сих пор не задумывался, нужно ли ему принимать участие в политике. Отсюда неопределённость в выборе партнёров по власти. Он не желал мести вчерашним врагам или хотя бы конфронтации с недругами. Но эйфория от успехов вдруг закончилась, словно пелена с глаз спала – оказывается, и он с ужасом понял это, во власть проходят не в результате острых дискуссий на Форуме и в Сенате. Победители – это не люди, заслужившие помыслами и делами безграничное народное доверие, как прежде, по республиканским канонам. Нет! Реальностью «избирательных кампаний» стали уличные нападения полубандитских отрядов кандидатов на своих оппонентов, убийства соперников на выборах. И победитель не изрекает народу слово мудрости, а навязывает волю покорному обществу. В этой вопиющей ужасами обстановке от Марка требуют, чтобы он примкнул к такой власти, поступившись собственными принципами, а если он будет протестовать, тогда уже с риском для жизни.