Цивилизация страуса (СИ)

  -        Я тут узнал, что меня застрелили, - сообщил он. - Прямо в сердце. В моей собственной квартире. В той самой, от которой у тебя были ключи. И почти сразу же в клинику, заметь, в ту самую клинику, на договоре с которой настояла именно ты, поступил анонимный звонок, сообщающий о моей смерти. Неплохо сработано, кстати. С одной стороны, я мертв, и ты отомщена, с другой стороны, я все же не совсем мертв, по крайней мере, теоретически, и совесть твоя осталась относительно чистой.

  -        Бред, - сказала она.

  -        Дверь открыли ключом. Ключи были только у тебя.

  -        Значит, не только.

  -        У тебя была возможность, - сказал Гусев. - У тебя был мотив. Странно, что тебя еще тогда не арестовали.

  -        Ты несколько переоцениваешь свое значение в моей жизни, Антоша, - сказала она ядовито-ласковым голосом. - Да, ты меня бросил, и я расстроилась, но это еще не конец света. И, кстати, меня тогда допрашивали.

  -        И что ты им сказала?

  -        То же самое, что и тебе. Это не я.

  -        А кто?

  -        Откуда мне знать? Ты ведь хам, Гусев. О твоей смерти наверняка мечтала целая куча народа.

  -        Мечтать о чьей-то смерти, это одно, - сказал Гусев. - А дарить кому-то смерть - это совсем другое.

  -        Вот именно. Я и слезинки не проронила, когда узнала. Но сама я этого не делала.

  -        Так прямо и ни слезинки?

  -        Гусев, чего тебе надо?

  -        Правду.

  -        Ты ее уже получил. Что будешь делать дальше?

  -        Значит, это не ты?

  -        Не я.

  -        С другой стороны, если бы это была ты, вряд ли ты бы мне в этом призналась, так?

  -        Почему бы нет? - спросила Настя. - Тридцать семь лет прошло, срок давности вышел, ты жив, вот он, передо мной стоишь. Чем бы я рисковала?

  -        К примеру, я мог бы отомстить.

  -        Как?

  -        У меня есть пистолет.

  -        Теперь у всех есть пистолет, - сказала она. - Только у тебя духу не хватит в меня выстрелить.

  -        Ладно, - сказал Гусев. - Что-то мы вообще не о том. Как ты жила-то все эти годы, Настя?

  -        Нормально жила, Гусев. Не знаю, на что ты там рассчитывал, но душу я тебе изливать не собираюсь. Так что шел бы ты отсюда, а?

  -        Да, - сказал Гусев. - Я, наверное, и правда пойду.

  Он был уже в подъезде и успел спуститься на половину пролета, когда Настя его окликнула.

  -        Гусев!

  Он обернулся.

  -        Если бы все женщины убивали бросивших их мужиков, в мире бы осталось чертовски мало мужиков, не так ли?

  -        Наверное.

  -        Подумай об этом, Гусев.

  -        Обязательно.

  -        И постарайся сделать так, чтобы я больше тебя не видела.

  Честно говоря, Гусев и сам не понимал, на что он рассчитывал и чего от этой встречи ждал. Что она разрыдается, упадет ему на грудь и они будут пить чай на кухне, вспоминая старые добрые времена? Или что она признается в убийстве, и тогда он... А что бы он тогда сделал?

  Гусев понятия не имел.

  У его дела давно вышел срок давности, так что полиция, даже имея на руках ее чистосердечное признание, вряд ли бы стала что-то предпринимать. Свершить возмездие самолично? Гусев не испытывал ни малейшего желания, во всяком случае, если речь шла о Насте. Как бы там ни было, как бы потом все не повернулось, было время, когда им хорошо было вместе, и... Черт побери, она была единственным человеком, оставшимся из его прошлой жизни.

  Пусть она и не хотела его видеть, да и он, в общем-то, тоже. Но была между ними какая-то нить, что-то, что их связывало. Общие воспоминания о том вялотекущем романе, или принадлежность к одному поколению, или... Гусев окончательно запутался.

  Он вышел из метро и пошел к своей общаге.

  В то, что Настя могла его убить, он и сам не особо верил. Это был не ее стиль. Вынести мозг живому - это да, это всегда пожалуйста, но всадить пулю в сердце, и не в состоянии аффекта, не в тот день, когда он ее бросил, а на следующий... Да и где бы она взяла пистолет?

  Ситуация была абсурдная. У Гусева не было врагов, способных на его убийство, и он это прекрасно понимал. Кому он нужен вообще?

  Подсидеть на работе, подставить перед начальством, кинуть на деньги - на это люди его круга были вполне способны. Но убийство было для них слишком крутым шагом. Слишком радикальным.

  За что вообще убивают людей?

  Понятно, что подавляющее большинство убийств в те времена происходило на бытовой почве, и девяносто процентов из них - по пьянке. Но модус операнди не тот.

  Собутыльники, внезапно воспылавшие к тебе ненавистью, могут воткнуть в тебя хлебный нож, проломить голову гантелей или тупо забить ногами. Но стрелять тебе в сердце, а потом сразу же звонить в больницу и милицию они не станут. Зачем им это надо?

  И, опять же, ни у кого из знакомых, с кем Гусев мог бы выпивать, не имели доступа к огнестрельному оружию. Тогда - это вам не сейчас, когда каждый второй со стволом не расстается.