ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР

Перед резидентурой ЦРУ в Москве в 1970-1990-е годы или в любое другое время, когда мы там находились, стояла задача быть готовыми использовать любые возможности, которые могли появиться, будь то доброволец, как Адольф Толкачёв, или другие, которыми мы смогли бы воспользоваться в то время. То есть эту задачу можно описать как «ожидание удобного случая» и затем «использование благоприятной возможности».

О советской разведке и контрразведке

Вы знаете, что в 80-е годы, когда я непосредственно стал принимать участие в советских операциях, у нас было достаточно большое и абсолютно ясное понимание того, кто есть кто, и достаточно много мы знали о них лично, так же как размер и функции всех отделов внутри Первого и Второго главных управлений КГБ. Они были ориентированы на Америку, на Соединенные Штаты.

Мы получали практически всю эту (разведывательную) информацию от почти постоянного потока офицеров КГБ, которые попадали в наше поле зрения и либо работали на нас некоторое время на месте, либо перешли на сторону Соединенных Штатов и получили при этом новые документы. Мы знали, кто наши противники. Возможно, немного лучше, чем наш враг знал нас.

У вас существовали несколько разных отделов внутри КГБ. Во Втором главном управлении — контрразведка — в мое время руководителем был генерал Рэм Сергеевич Красильников и под его началом служил Валентин Клименко. Управлением «К» Первого главного управления руководили несколько человек, включая Леонида Никитенко, а затем — ряд других. Мы знали их и кем они были.

Мы знали достаточно много о том, что среднестатистический сотрудник КГБ, который перешел на нашу сторону, мог знать. Я не думаю, что мы знали числа. Можно было сказать: «Это фактическое число того-то во время этого и этого».

Управление «Т» Первого главного управления КГБ, которое занималось хищением технологий из западных стран, было очень большим. Но его размеры постоянно менялись, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Таким образом, у нас было достаточно понимания о том, кого мы могли привлечь, что представлял собой наш главный противник и кто был главным врагом КГБ. Этим противником (для КГБ) были мы.

Вы убедились, что это были два главных соперника в очень большой драме под названием «холодная война».

О противостоянии ЦРУ и КГБ и о предательствах

Если вникать в контекст отношений между КГБ и ЦРУ, то там не было места для провала, не было места для совершения ошибок. Я бы сказал, что в основном обе стороны были оптимально подготовлены для разведывательной деятельности. И одна была так же хороша, как и другая. Доля правды заключается в том, что мы почти никогда не теряли агента из-за неаккуратности или ошибки. Мы теряли его, только если нас предавали, а они теряли кого-то, если предавали их.

Вы не можете бороться с предательством, вы можете бороться с умением. Вы можете иметь дело с методами работы разведки и иметь нулевой показатель недоработок. Но вы не можете что-то сделать с предательством.

Время «застоя» в ЦРУ

Это было очень сложное время в ЦРУ. Я уже работал там, но я еще не занимал высоких должностей, чтобы чувствовать всю полноту напряженности из-за данной проблемы. Люди, которые были против Джеймса Энглтона, называли эту проблему его убеждением в том, что это «Чудовищный заговор», то есть что КГБ был на самом деле даже еще более компетентным, чем в действительности (а его уровень был очень высоким), и что у него был «Чудовищный тайный сговор» для того, чтобы всем манипулировать.

Существовало убеждение, что мы не можем вербовать русских. Это слишком большое упрощение, но мы не могли привлекать кого-то из КГБ, все было под их контролем. И, таким образом, люди просто усмиряли свой пыл и занимались другими делами.

Это был период, когда у нас не было большого количества активных операций, в целом это было время простоя. Все поменялось в 80-е годы, когда мы снова вернулись к нашей работе против КГБ. Политика видоизменялась немного более последовательно, но ряд начальников американской контрразведки и отдела Советского Союза и стран Восточной Европы в Оперативном управлении ЦРУ решили, что нужно быть более агрессивными. А Энглтон уже ушел со сцены и был в то время достаточно сильно дискредитирован. Таким образом, люди вернулись к работе.

Я бы сказал, что это начало происходить в эпоху Уильяма Колби, когда он был директором ЦРУ. Но я бы не хотел сосредотачиваться на личностях, потому что я не хочу этого делать.

О Бартоне Ли Гербере, резиденте ЦРУ в Москве (1980–1982) и об операции «Пролог» (в ФСБ — операция «Фантом»)