Цугцванг для человечества

В результате создается Европа, очень похожая на Америку. Недемократичная, но конкурентоспособная. Вернее, которая хочет быть конкурентоспособной и которая поэтому отказывается от всех социальных завоеваний. Логика здесь проста: в Америке эффективная экономика, выше производительность труда и нет социального обеспечения людей. Давайте следовать Америке…А потом люди задумываются: подождите, мы не хотим лишиться бесплатного медицинского обеспечения.

Но в Америке нет бесплатного медицинского обеспечения. Ну что, вы хотите, чтобы мы были хуже? Ведь надо быть конкурентоспособными. Понятно, где здесь ловушка. Ловушка в том, что эти технократические круги хотят повторить американскую модель и перестроить Европу на американский манер. Но Европа не может быть Америкой, потому что у европейцев другая история, другие традиции. Поэтому и возникло очень сильное сопротивление американизации Европы.

То, что произошло во Франции и в Голландии, тормозит американизацию Европы. Такое голосование – это не плохо, а хорошо. Означает ли это, что Европа будет разрушена? Нет. Это означает, что в Европе усиливается борьба за сохранение европейских ценностей. Европа не умрёт.

Чем осложнялась ситуация? Тем, что в 2004 году, когда я избрался в парламент, произошло сильное расширение европейских границ. В состав Европы вошли 10 новых стран. Многие из них вышли прямо из советского опыта. Они вошли в Европу в определенном смысле не под эгидой Европы, а под эгидой Америки, особенно это касается трёх балтийских государств, Польши. Не случайно Америка настаивала, чтобы эти страны немедленно были включены в НАТО. И они действительно немедленно вошли в НАТО. Почему? Потому что НАТО живет под эгидой Америки. И Америка таким образом диктовала курс. Скажем откровенно: Америка завоевала руководящие слои этих государств, она управляла ими. И когда они вошли в состав Европы, они взяли с собой в багаже все американские идеи. Я по опыту работы в Европарламенте могу сказать: депутаты, которые представляют эти страны, имеют иное представление о Европе, нежели мы. В итоге Евросоюз очень сильно ослабел.

– Каковы шансы Сильвио Берлускони остаться у власти?

– Остаться у власти Берлускони сейчас очень сложно, невероятно сложно. Он уже исчерпал себя, и это видно: он сильно проиграл региональные выборы и находится в нелегком положении, тем не менее, здесь не всё так явно. Итальянские оппозиционные силы совершенно не подготовлены. У них нет идеи. И самый серьёзный риск, который мне видится, это то, что через год на выборах Берлускони потерпит поражение, но на его месте будет берлусконизм без Берлускони, чего я опасаюсь, поскольку Берлускони – явный противник для всех, население его не любит. Но когда придут к власти бывшие коммунисты, левые демократы – у них же нет другого видения ситуации. Мне кажется, они ничего пока не могут предложить.

Важно смотреть на ситуацию открытыми глазами. Сапатеро в Испании тоже социалист. Но Сапатеро сразу, с самого начала стал демонстрировать, что он может отстоять свои идеи, даже когда Америка очень сильно давит на него. Он принял решение после победы на выборах вывести своих солдат из Ирака. А в Италии коалиция левых сил не обещает, что после победы выведет войска. Вот в чём разница.

Они связаны между собой, они все принадлежат к одной партии – партии олигархии. Они создали мажоритарную бипартийную систему, когда между левыми и правыми больше сходства, чем разницы. Так пока не везде: во Франции ещё не видно этой тенденции, в Германии тоже нет, там сохранилась традиция значительного различия между двумя партиями, в Великобритании сходная ситуация. Но вот в Италии эта тенденция явно видна, в Америке тоже, где разделение на две партии производит одновременно сближение двух монументальных сил. Сближение к центру, все кошки – серые. Не видно никакой разницы. Всё в этой ситуации зависит от народов: захотят ли они, смогут ли сохранить свою власть или уже готовы делегировать её олигархии: правой или левой – не важно. В Италии такая опасная тенденция налицо, и я смотрю на это не без волнения. Кризис демократии на Западе сейчас очень силён. И особенно в Америке – самом первом в историческом смысле демократическом государстве, которое теряет все характеристики реальной демократии. Трудно определить будущее в таких условиях. Мы находимся в центре масштабного кризиса, какого не было в течение, наверное, трёх веков. В современном мире идёт борьба идей. Где, с одной стороны, есть идея построения новой международной демократической архитектуры через реформирование прежних институтов, а с другой стороны – явное давление недовольной Америки, которая говорит: «Мы не хотим никакой новой структуры. Мы сами являемся новой империей и будем диктовать правила игры всему миру».