Цусима. Книга 2. Бой

По своему безумию это было бы равносильно тому, как если бы мы вздумали зубами перегрызть якорный канат. В самом деле — на что нам надеяться?

Сегодня, чтобы дотопить свой миноносец, пришлось выпустить в него восемь снарядов на таком близком расстоянии. Разве это не показательный факт нашей беспомощности? Вчера все видели, как японцы громили нашу эскадру, которая находилась в гораздо лучших условиях. Неужели изношенный и хилый «Донской» может оказать врагу серьезное сопротивление? Нас утопят в какие-нибудь десять минут. Кто же имеет право взять на себя страшную ответственность за те восемьсот жизней, которые находятся на борту крейсера?..

Командир не дослушал его до конца и, подойдя к старшему офицеру, шепнул на ухо:

— По моему мнению, совет надо распустить.

Блохин сейчас же сурово распорядился:

— Прошу господ офицеров лишних с мостика удалиться и приготовиться занять свои места, когда будет пробита боевая тревога.

Лебедев, приказав направить судно в Дажелет, сообщил остальным о своем решении:

— Если исход неравного боя будет для нас роковым, то я разобью крейсер о прибрежные скалы.

Глава 6

ФЛАГМАН НЕ ОПРАВДАЛ ЦАРСКИХ НАДЕЖД

«Бедовый» и «Грозный», не прибавляя хода, продолжали свой путь тем же курсом. Неизвестные суда, гнавшиеся за ними, шли гораздо, стремительнее их.

Справа впереди обрисовался остров Дажелет. На мостике «Бедового» офицеры, разговаривая, обменивались мнениями:

— Это догоняют нас какие-нибудь наши отставшие крейсера.

— Ну да! Отбились вчера от эскадры и теперь торопятся.

— Никаких сомнений в этом нет. В пользу такого предположения говорит тот факт, что они идут с нами одним курсом.

Лейтенант Вечеслов угрюмо заметил:

— А вдруг окажутся японские?

Но его сейчас же опровергнул полковник Филипповский:

— Японские попарно не ходят, а всегда вчетвером.

Лейтенант Вечеслов не унимался:

— Надо бы на всякий случай развести пары и в остальных двух котлах.

Но против этого возразил командир:

— Зачем же это делать раньше времени? Подождем, выясним, чьи это суда.

Если окажутся наши крейсеры, тем лучше будет для нас. А развести пары мы всегда успеем.

К адмиралу спускались Клапье-де-Колонг и Баранов и о чем-то с ним беседовали.

За кормою определились два одномачтовых судна. Немного погодя можно было точно сказать, что гонятся миноносцы. Передний из них был трехтрубный, а задний — четырехтрубный.

С «Грозного» было передано по семафору: «Миноносцы неприятельские».

На «Бедовом» и на этот раз машина работала только под двумя котлами.

Инженер-механик по своему почину увеличил ход.

Приближался ответственный момент. Чины штаба и командир миноносца забеспокоились. Как им замаскировать перед другими свое намерение. И началась какая-то нелепая игра. Вызвали на мостик инженер-механика Ильютовича и приказали ему:

— Разводите пары в остальных котлах!

Но через две минуты флаг-капитан Клапье-де-Колонг это распоряжение отменил.

Командир Баранов вызвал кочегарного Старшину Воробьева и начал допрашивать его:

— Через сколько времени, можно будет развести пары в остальных двух котлах?

— Минут через сорок, ваше высокоблагородие.

— Почему так долго? Ведь вода в них горячая?

— Никак нет. Успела остыть.

Командир придумал новый вопрос:

— А сколько у нас угля?

— Угля у нас еще много, ваше высокоблагородие. Хватит нам вполне.

— А ты сходи в угольные ямы и узнай. Да хорошенько сообрази. Потом доложишь мне. Слышишь?

— Есть! — ответил Воробьев и, озадаченный таким распоряжением командира, отправился в угольные ямы.

На палубе, перед тем как спускаться в люк, он увидел машиниста Попова и, кивнув головою на мостик, забормотал:

— Они там наводят тень на ясный день. Говорили бы прямо: не хотим, мол, больше сражаться. А мне эта война и подавно не нужна.

— Я уже давно заметил, как они поджимают хвосты, — промолвил Попов. — Но это будет номер, если мы без боя сдадимся! Ахнет вся Россия, когда узнает обо всем.

Тем временем по распоряжению начальства сигнальщики приготовили белый парламентерский флаг (скатерть) и флаг Красного креста, пристопорив их к фалам.

На мостике между командиром и штабными чинами шел разговор, торопливый, с оттенком растерянности.

— Наш «Бедовый» — только госпитальное судно, — говорил Баранов, оглядывая всех с таким выражением на бородатом лице, как бы прося у них еще раз подтверждения этой нелепой мысли.

— Да, да, совершенно верно, — вторил ему полковник Филипповский, сутулясь и кивая головой, обмотанной бинтом.

Он был спокойнее других, но почему-то часто срывал с толстого носа пенсне, наскоро протирал платочком стекла и опять приставлял их к темно-карим, немного навыкате глазам.

— Конечно, на нем столько раненых! — соглашался флаг-капитан Клапье-де-Колонг, недовольно хмуря черные густые брови.

— А главное, сам командующий эскадрой вышел из строя, — заявил флагманский минер, лейтенант Леонтьев.