Цусима. Книга 2. Бой

Русские моряки были уверены, что противник им не воспользуется. Это сознание еще больше объединяло команду с командиром. Здесь, на берегу, он остался таким же дружески расположенным к матросам. Теперь все они были перед ним в сборе. Командир ласково оглядел своих спасителей. Это они, его подчиненные, помогли ему выплыть на сушу — без них он мог бы захлебнуться на морских волнах. Довольный преданностью своей команды и еще больше тем, что миноносец удачно взорван перед самым носом неприятеля, Рихтер приложил ладонь левой руки к сердцу и взволнованно обратился к матросам:

— Братцы, я никогда не забуду вас. Поход на Дальний Восток и вчерашний бой сроднили нас навеки. Считайте меня навсегда своим другом. Вернемся на родину, и я за боевые заслуги представлю вас к награде. Мало того, я лично прошу каждого из вас запросто заходить ко мне на квартиру в Петербурге, если будете в чем нуждаться. Помогу.

Матросы шумно благодарили командира, речь которого ободрила их[На следующий год моряки «Быстрого» вернулись из японского плена на родину, где прокатилась широкая волна революционных событий. Вероятно, многие из матросов «Быстрого» узнали о том, что произошло в 1906 году в Эстонии. Там подавляли революцию особые карательные отряды. Эти отряды были сформированы из матросов, осужденных за уголовные преступления и набранных из тюрем и дисциплинарных батальонов. Царской властью им было обещано полное помилование, если они постараются разделаться с революционерами. И они, находясь под угрозой, действительно постарались, заливая землю кровью рабочих и крестьян.

Но едва ли кто из команды «Быстрого», рассеянной по родным городам; и селам, узнал о том, что один из этих страшных карательных отрядов возглавлял когда-то любимый их командир, уже произведенный в капитаны 2го ранга — Отто Оттович Рихтер.].

Несмотря на пережитые за последние дни страдания, к некоторым впервые вернулось даже веселое настроение. Послышались язвительные шутки по адресу запоздавшего неприятеля.

— Хотели взять корабль, а придется только облизнуться, — сказал кто-то, улыбаясь.

— Все это хорошо, а что стало с Галкиным? — спросил машинист Ефремов.

Шутки сразу прекратились, лица нахмурились.

— Не иначе, как придется записать в поминание за упокой Петра, — со вздохом промолвил кочегар и перекрестился.

— Погоди креститься, может, он и жив еще.

— Нет, уцелеть никак невозможно.

— Да, а парень-то оказался какой!.. На верную гибель остался и всех выручил, — с восторгом отозвался подшкипер Филиппов.

Всем было жаль товарища, но имя Петра Галкина стало гордостью команды. И никто не знал, что в действительности с ним случилось. А дело было так.

Оставшись один, Петр Галкин достал кусок пенькового троса, надел на себя спасательный пояс и прошел на корму. Взгляд его невольно устремился в сторону отплывающих людей: они были уже далеко и вне опасности от взрыва.

— Пора!

Квартирмейстер не узнал своего голоса, словно кто-то другой скомандовал ему.

Спустившись в жилую палубу, он остановился у приготовленного бикфордова шнура. В его руках уже вспыхнула спичка, но он ее быстро погасил. Вся его фигура застыла на месте. Голова была занята точными расчетами — сколько времени прогорит отрезок шнура до подрывного патрона? Восемь минут. Это больше чем достаточно, чтобы успеть скрыться. Только после этого был подожжен бикфордов шнур. Но Галкин задержался — правильно ли воспламенился шнур? Все было хорошо. Огонь уверенно шел к своей цели. Черный тонкий жгутик как будто уползал, извиваясь, в бомбовой погреб и постепенно укорачивался.

Галкин не мог не сознавать, что, может быть, вместе с ним также укорачивается в срок его жизни, и зашагал на нос. Здесь он один конец пенькового троса прикрепил к леерной стойке, а другим опоясал себя.

В таком связанном виде он спустился за борт, как за блиндированное прикрытие, повис и стал ждать. Ему было видно, как некоторые из команды уже выходили из воды на берег. Удастся ли ему когда-нибудь встретиться опять с этими дорогими людьми? Она могут еще вернуться в Россию, а он…

Слезы навернулись на глаза, а из груди вырвался громкий крик:

— Поклон родине!

Никто ему не ответил. Он слышал только знакомые всплески волн, ударявшихся о железные борта. Жидко дымили трубы, создавая впечатление, что судно стоит на якоре и ничто ему не угрожает. Квартирмейстер не испытывал страха, но он ежился от странного ощущения — у него, несмотря на солнечный день, почему-то очень озябла спина. Может быть, прошло только несколько минут, а ему казалось, что он висит над водою долгие и томительные часы.

Возникла тревожная мысль — не погас ли бикфордов шнур? Но как бы в ответ ему, раздирая нутро корабля, раздался грохочущий треск. Над бортом своем и свистом пронеслись куски железа. Самые тяжелые из них упали тут же около носа обдав Галкина фонтаном воды. Ему показалось, что и сам он вместе с рванувшимся кораблем взлетел на воздух и рассыпался сверкающими брызгами.

В следующее мгновение его стремительно закачало на тросе, ударяя о борт, и ему стало ясно, что он остался жив.