Цусима. Книга 2. Бой

— Пищей довольны?

— Так точно, ваше высокоблагородие. Одно только плохо — ложек нет. А палочками мы не привыкли действовать. Приходится кушать рис горстью.

Номото не сводя с боцмана щупающего взгляда, сдержанно заулыбался.

— Ничего не поделаешь. Мы не знали, что русские попадут к нам в плен. На берегу дадим вам ложки.

Боцман почувствовал себя уязвленным. Номото начал осведомляться у него, сколько человек было на «Орле» убито, сколько ранено. Полагая, что сейчас последуют расспросы о более секретных делах, Воеводин насторожился. Но тот ограничился только этим и сам сообщил:

— Сегодня вашего командира Юнга похоронили в море.

— Он был смертельно ранен, ваше высокоблагородие.

— Хороший был командир?

— Отличный. Команда очень любила его.

Номото, опустив глаза, на минуту задумался, словно что-то вспоминая, и тихо промолвил:

— Да, я знал Юнга. Хороший был человек. Очень жаль, что он погиб.

— Осмелюсь доложить вам, ваше высокоблагородие, что если бы наш командир Юнг не был смертельно ранен, то вам все равно не удалось бы с ним встретиться.

— Почему?

— Судя по его характеру, он не сдался бы вам в плен. Он утопил бы свой броненосец и сам погиб бы вместе с ним. Решительный был человек.

Наступило неловкое молчание.

Пожилое лицо Номото сразу стало строгим. Косясь, он жестко посмотрел на боцмана, словно кот, у которого хотят отнять пойманную им жертву, и сухо приказал:

— Идите.

— Есть.

Воеводин свой разговор с Номото сейчас же передал мне. И мы Долго ломали голову над тем, откуда японский командир знает Юнга. Я слышал от своих офицеров, что он был женат на японке и даже имел от нее сына. Не на этой ли почве наш командир познакомился с Номото?[5].

Когда показались японские берега, к нам подошел наводчик Ятсуда и, улыбаясь, ошарашил нас новостью:

— Ваш адмирал Рожественский попал в плен. Штаб его тоже в плену.

Мы впились в японца глазами:

— Как, при каких обстоятельствах?

Но Ятсуда вместо ответа сказал:

— Теперь скоро кончится война.

Он не стал с нами больше разговаривать и, сославшись на то, что ему некогда, убежал в нижнее помещение корабля.

Эта новость моментально облетела русских матросов, но никто ей не поверил.

Возбужденно загалдели:

— Брешет азиат!

— Что Рожественский был дураком — мы все знаем. Но чтобы такой свирепый человек в плен сдался — никогда не поверю этому.

— Да если бы ему пришлось тонуть, так все равно он угрожал бы адмиралу Того кулаком.

— Не командующий, а угар. Рожественского японцы могли взять только мертвым.

В полдень, перед тем как пойти в военный порт Майдзуру, нас, пленных, согнали в носовые кубрики, и вскоре мы услышали грохот отданного якоря.

Перед нами открывались страницы новой жизни. Но все это, как и сдача кораблей, случилось только потому, что адмирал Небогатов подчинился приказу командующего эскадрой и пошел по курсу норд-ост 23°(Если бы остатки русской эскадры после дневного боя 14 мая не стремились прорваться на север, то значительно уменьшилось бы торжество противника.

Об этом любопытные строки имеются в книге «Великое сражение Японского моря», перевод В. Л. Семенова, изд. Вольфа, 1911 г., стр. 29 — 30:

«План действия на 28-е (15-е) был приблизительно тот же, что и для предыдущего дня…» «Счастье благоприятствовало нашим разведчикам, и скоро стали получаться известия, что там-то одно судно, там-то два, а там-то несколько идут вместе, так что военные действия, обещавшие быть такой тяжелой работай, на самом деле оказались очень легким делом…» «Наша эскадра ожидала движения подходившего неприятеля, который как бы сам шел в поставленные нами для него сети…»).

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВНАЯ ОПОРА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА

Глава 1

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЕ НИЧТОЖЕСТВО

Миноносцы «Бедовый» и «Буйный» издали походили друг на друга, как два близнеца, — оба черные, четырехтрубные, водоизмещением в триста пятьдесят тонн каждый. В день сражения, 14 мая, судьба столкнула их вместе, но перепутала их роли. А это привело к тому, что драма, разыгравшаяся в водах Японского моря переплелась под конец с фарсом.

Командовал «Бедовым» капитан 2-го ранга Николай Васильевич Баранов. Ему не хватало до пятидесяти лет лишь одного года, но благодаря своему цветущему здоровью он выглядел гораздо моложе. Это был офицер гвардейского экипажа с лихой военной выправкой. Большая атласная борода, раздвоенная внизу, вьющиеся, откинутые назад волосы, круглые глаза, покатый лоб, упрямо раздувающиеся ноздри, — все это великолепно гармонировало с его высоким ростом и широкими плечами. При встречах с высшим начальством редко кто мог отдать рапорт так умело и так картинно. Глядя на него со стороны, нельзя было усомниться в решимости его характера: да, такой командир не растеряется ни при каких обстоятельствах!

Адмирал Рожественский был о нем самого высокого мнения. Под руководством такого командира «Бедовый» всегда щеголял «фартовым», внешне-смотровым видом и удостаивался непрерывных похвал начальника эскадры. Этот миноносец вместе с командиром ставился постоянно в особый пример остальным миноносцам.