Цвет боли: белый

Загорелся красный сигнал, пользуясь этим, Ларс наклонился к жене и нежно поцеловал в висок:

— Вредина… Тебе же нравится?

Погладил рукой живот Линн, которая, не могла сдержать улыбку.

— Потерпи, малыш, скоро мама перестанет ворчать и будет только ойкать, рожая.

Линн счастливо улыбалась, несмотря на обещание боли. Эту боль можно вытерпеть, ради ребенка и Ларса она вообще готова терпеть любую боль…

Через двадцать один день, ровно в положенный срок Ларс услышал долгожданное:

— У вас дочь. Очаровательная принцесса, похожая на маму.

— А глаза? — подала голос счастливая мать.

— Глаза у всех новорожденных голубые. Завтра увидите.

На следующий день, заглянув в глазки своей малышке, Линн улыбнулась:

— Папины… стальные…

Мечта о сероглазой принцессе сбылась. И то, что ее папа присутствовал при рождении и вообще все время рядом, добавляло счастья.

— Нам куча поздравлений. Бритт с Фридой… Магнус… Джейн, Уилл и маленький Марк… Том… фру Сканссен… Вангер, между прочим…

Линн хотела возмутиться, но почувствовала, что не может, рядом с сероглазой принцессой не получалось думать плохо даже о Вангере. А Ларс продолжил:

— Смотри, твоя бабушка, Свен, Жан и Мари, Тереза и Йенс. Они вместе?

— Да, поженились, моя сестрица решила, что пропадать такому добру, как Йенс, не стоит, если я не вышла за него, значит, надо ей.

— …твои мама с отчимом… Линн! Папа, и его русская жена…

Немного погодя он, устав перебирать кучу поздравительных телеграмм, отложил бумаги в сторону и потребовал:

— Отдай мою принцессу, ты уже слишком давно держишь ее на руках. Моя очередь.

— Руки вымыл?

Тщательно вымыв руки, Ларс отобрал у жены вкусно пахнущий комочек, держа так осторожно, словно каждая лишняя пылинка могла навредить дочке.

— Ларс, мы так и не придумали ей имя…

— Линн.

— Что Линн? Я говорю, нужно придумать ребенку имя.

— Зачем придумывать, уже есть — Линн. — Ларс рассмеялся. — Я хочу, чтобы у меня были две Линн, правда, малышка?

Одни серые глаза встретились с другими такими же, смотревшими с безмерной любовью, крошечный ротик разъехался в беззубой улыбке.

— Она согласна!