Цвет греха. Чёрный

Мог ли увидеть всё то, что пишут другие ученики школы «Бахчешехир»? И не только они. Из знакомые — тоже. Всех надоумила анаконда. А кого не заставила, те просто любят потрепаться, не упускают такую возможность.

И если так…

Чёрт!

Чёрт!!

Чёрт!!!

Даже подумать стыдно, что именно он мог там вычитать, и какую часть из этого мог бы принять за правду.

— Мне это не нужно, — спешу добавить, пока он не ответил.

Тут же разворачиваюсь и собираюсь вернуться в дом.

Правда, так и не ухожу из сада. Останавливаюсь ровно в тот момент, когда за спиной слышится задумчивое:

— Ты вздрагиваешь от каждого моего, даже случайного прикосновения, Асия, — произносит Адем Эмирхан. — Почему?

Глава 8.1

К ногам будто тяжеленные гири привязывают, настолько сложно ступить ещё хоть шаг. Следует очередная пауза. И я почти ненавижу эту случившуюся тишину. Она слишком тяжёлая. Давящая. Веющая безысходностью. Как и всё то, что вызывает его вопрос.

Оборачиваюсь. Словно напоминание о том, что от меня ждут ответ, поможет собраться с мыслями и выдать хотя бы парочку связных слов. Жаль, не помогает. По крайней мере, не так сразу.

— Я просто не привыкла к тому, что меня чуть что, хватает незнакомый мужик, — почти не придумываю.

Я ведь его в самом деле совсем не знаю. Как и к чужим прикосновениям совсем не привыкла, учитывая то, что большую часть своей жизни я провожу одна. Ну а то, какую бурю эмоций вызывает каждое мгновение, когда он оказывается слишком близко… об этом ему знать не обязательно, я ведь и сама не понимаю, что это такое.

Значит, правдоподобно?

Должно быть.

Но мужчина явно не верит. По-прежнему смотрит на меня настолько требовательно, будто я не говорила ничего, а он до сих пор ждёт ответ.

Обречённо вздыхаю, понимаю, что и этот раунд в противостоянии с ним мне не выиграть.

— Ладно, давай попробуем, — соглашаюсь с ним, хотя вновь разворачиваюсь по направлению к дому. — Но сперва переоденусь во что-то более удобное, — сообщаю, пользуясь случаем взять себе хотя бы небольшую паузу.

Как минимум переварить новый вид проявления его опеки. Да и школьную форму я в самом деле до сих пор не сняла. Честно говоря, уж чего-чего, а подобного точно ни за что не ожидала. Да и… возможности на перерыв тоже никакой в реальности не остаётся. За спиной опять слышится тихое, но от того не менее весомое:

— Каан Дикмен оставил тебе такую возможность в тот день, когда мы познакомились, Асия?

Если бы передо мной сейчас возникла стена, я бы разбила себе голову, столь резко врезаюсь в несуществующую преграду. Ладони сами собой сжимаются в кулаки, стоит ему снова напомнить о тех событиях.

Вдох…

Выдох.

Кулаки разжаты.

Вздыхаю. Сдаюсь.

— Хорошо. Давай попробуем.

Всё же иду к нему ближе.

— И как это будет? — оказываюсь рядом с мужчиной.

Он отталкивается от дерева и сокращает оставшееся между нами расстояние. Мне становится не по себе, но вспыхнувшее желание отступить я давлю на корню, вскидываю голову, выжидающе глядя на опекуна.

— Сперва расскажи о том, каким образом ты умудрилась отправить того парня в больницу, — прищуривается собеседник.

Вот же…

— Мы были в спортзале. Он повёл себя по-хамски и я разозлилась, — обрисовываю краткую версию событий.

Адем Эмирхан мне и в этот раз не верит, судя по скептицизму, вспыхнувшему в чёрных глазах. Но не спорит. На другом сосредотачивается:

— Я не совсем об этом спросил, Асия, — произносит мягко. — Сама ситуация. В целом. Кто, что и каким образом сделал. Давай попробуем повторить, — предлагает. — Только учти, если и меня надумаешь отправить к хирургам, а я там задержусь, то утром придётся идти в школу пешком.

Последнее сказано с проскальзывающей долей иронии и вызывает невольную улыбку. Наверное, именно поэтому не столь уж и ужасной кажется другая озвученная им мысль. Хотя и тогда я не сразу решаюсь. Прикрываю глаза, погружаясь в мрачные воспоминания. Всего на секунду. Быстро возвращаюсь в реальность.

— Мы были в спортзале, — воспроизвожу то, что подсовывает память. — Я стояла спиной к стене. Он… держал меня за горло, — моя левая ладонь сама собой касается шеи, как если бы то была не я, а кто-то другой.

По крайней мере, ощущения ничуть не менее острые. Почти душат. Пусть я и не давлю, как было тогда. Да и от плохой ассоциации быстро избавляюсь. Невозможно помнить о чём-либо в достаточно степени в принципе, едва опекун разворачивает меня спиной к дереву, перехватывает моё запястье, отводя то в сторону, а вместо собственной ладони мне на горло ложатся его пальцы. Совсем не так, как я обозначаю. Осторожно. Едва осязаемо. А я всё равно вздрагиваю. И перестаю дышать, когда чувствую, как они плавно скользят вдоль моей шеи, вероятно, призывая к спокойствию, но вместе с тем вызывая мириады морозных мурашек, расползающихся по коже до самых кончиков пальцев на ногах.

— Примерно так? — комментирует собственные действия мужчина.

Киваю.

— Хорошо. Что-нибудь ещё?

Моё сердце колотится всё быстрее и быстрее. Кислород в лёгких заканчивается, но новый вдох я совершаю с такой осторожностью, будто собираюсь пересечь минное поле, и лишний раз не стоит шевелиться.