Цвет надежды

Их не было необходимости представлять, Нарцисса прекрасно знала Фриду Забини. В детстве они довольно часто играли вместе. Они были почти ровесницами, и Фрида всегда охотнее играла с Нарциссой, чем с ее старшими сестрами Беллатрикс и Андромедой. Нет, их не нужно было представлять друг другу. В этом-то и заключался план Эдвина… он представил Нарциссу в новом качестве. Его слова заставили оцепенеть обеих девушек. Нарциссу потому, что Фрида была ей симпатична, и она слишком хорошо прочитала ее взгляд, направленный на Люциуса. Фрида же… Нарциссе было сложно судить. Та почти не переменилась в лице, лишь в глазах мелькнул зеленый вихрь, но девушки не были настолько близкими подругами, чтобы Нарциссе удалось разгадать смысл увиденного. Протянутая рука Нарциссы повисла в воздухе. Фрида задержалась лишь на миг. А потом Нарцисса почувствовала легкое прикосновение ледяных пальцев, которое заставило покрыться инеем ее душу. Именно в этот момент девушка отвела взгляд от лица Фриды. Ей стало невыносимо смотреть в эти зеленые глаза. И сразу… Лучше бы она посмотрела в землю, потому что метрах в десяти, за спиной Фриды, она увидела Лили Эванс. Сама по себе, Лили для Нарциссы ничего не значила. За время учебы Нарцисса едва перемолвилась с той парой слов, часто не слишком лестных, на общих занятиях. Просто присутствие Лили означало, что рядом обязательно появится Джеймс Поттер. А где-то поблизости от него последние шесть лет постоянно находился красивый темноволосый мальчуган с удивительно синими глазами цвета уюта и добра.

Нарцисса не ошиблась. Тут же из вагона высунулся Сириус Блэк и протянул руку Лили, помогая той подняться по ступеням. Этот братский жест заставил заледеневшее сердце Нарциссы сжаться. Она больше никогда не почувствует прикосновение его рук.

— Черт, представляешь, как я ни стараюсь, твоя разбитая коленка все равно упорно попадает в объектив, — со смехом проговорил высокий паренек.

Минуту назад он был до безобразия серьезен, целясь в Нарциссу из объектива своей фотокамеры, и ее это здорово смешило.

— Ну и пусть, буду щеголять художественно фигурным пластырем, — легкомысленно откликнулась девушка.

— Это намек на то, что я его криво приклеил?! — опустив камеру, притворно возмутился парень

— Ну что ты! Спасибо, что ты его хоть как-то приклеил после получаса-то стараний.

— Ух, какая же ты вредная! Вот не выставлю твою колдографию на конкурсе, и не увидит никто самую красивую девушку Англии, — пригрозил парень, подходя к Нарциссе и подавая ей руку, чтобы помочь спуститься с камня.

Плеск волн, невозможно яркое солнце. Так тепло. Тепло даже не от солнца, а скорее от его руки. Он с самого детства был рядом, не позволяя упасть, а если это случалось, помогая подняться. Но так было раньше. Было. Какое страшное слово.

Дзинь! Нарциссе послышался звон, словно рядом разбилось стекло. Откуда ей было знать, что это разрушился мирок Люциуса Малфоя? Или что с тем же звуком разбилась душа Фриды Забини. Откуда ей было все это знать? Ведь в шестнадцать лет умеешь слушать только себя. Поэтому Нарцисса приписала этот звук своей мечте — птичке из чистого хрусталя. Просто силуэт Сириуса скрылся в дверном проеме вагона, и хрустальная птичка утратила что-то, что держало ее на лету. Не издав ни звука, она камнем упала вниз, чтобы спустя миг украсить каменный перрон вокзала своими осколками, видимыми лишь Нарциссой.

А потом была поездка в поезде. Мариса, пропищавшая что-то и растворившаяся в толпе первокурсников, Люциус, который словно просочился сквозь Крэбба и Гойла в неизвестном направлении. И бесконечный бег по бесконечным коридорам. Вздрагивающее сердце при виде гриффиндорских цветов. Нарцисса ненавидела это сочетание цветов, ненавидела студентов, носящих красно-золотую форму, только для одного человека делая исключение. Наконец в коридоре мелькнула фигура Ремуса Люпина, старосты Гриффиндора и друга Сириуса.

— Люпин! — ее голос прозвучал так отчаянно, что, резко обернувшись, парень выронил книгу из рук.

— О Мерлин! Таким криком предупреждают о конце света!

«Ты не представляешь, как близок к истине», — подумала девушка. А вслух уже спокойнее произнесла:

— Позови Сириуса, пожалуйста.