Цвет надежды

Нарцисса со смехом схватила его за плечи и дернула назад. Он попытался приподняться, но она стала перехватывать его руки. Нет, Гермиона ни за что не сказала бы, что это мать и сын, тем более представители семейства Малфоев. Просто два шалящих подростка, очень похожих друг на друга.

— Это Мариса? — отвлекся сын на следующий снимок и автоматически завел правую руку Нарциссы, которую сжимал в порыве борьбы, к своему левому плечу.

— Да, ей здесь семнадцать или восемнадцать. Мы ездили на море с тобой, — Нарцисса оставила свою правую руку на плече сына, обняв его спереди за шею. Драко не стал убирать свою руку с ее руки. Мать наклонилась и оперлась подбородком о макушку сына. Гермиона с жалостью видела, что эта обретенная близость очень нова и так хрупка.

— Тебе здесь три года. Смотри, какой ты довольный. Мариса потащила тебя кататься на парашюте. Мерлин… Я чуть от страха тогда не умерла. Вы превратились в маленькую точку, а ты так весело хохотал… А здесь видишь? Это тем же вечером на пикнике.

— Эй! Почему она меня так трясет! Я же не кукла. Мне это не нравится.

— Драко, посмотри на свое лицо. Тебе это очень нравилось.

— Я совсем не помню эту поездку, — негромко проговорил Малфой. — Я даже не знал, что мы вместе были на море.

— Тот раз был единственным.

Голос матери заставил Драко пошевелиться. Он снял с себя ее руки, отодвинулся и, развернувшись, присел на корточки у ног матери. Он просто смотрел на нее. Нарцисса молча смотрела в ответ. Гермионе казалось — они разговаривали глазами. Потом Драко опустил взгляд к ногам матери и провел кончиками пальцев по ее коленке.

— Я всегда хотел спросить, откуда у тебя этот шрам? Он должен был остаться после раны, которую плохо залечили, — задумчиво проговорил сын. — Просто мне всегда казалось, что твое детство прошло в эдаком коконе, и у тебя не было возможности бегать, прыгать, сбивать коленки… Или это было при Люциусе?

В голосе сына появилось напряжение. Нарцисса улыбнулась.

— Нет, это было до Люциуса. Просто в моем детстве был день, когда я вырвалась из этого кокона. Очень счастливый день. Последний счастливый…

— День, когда ты так жутко расквасила коленку, ты называешь счастливым? Какими же были остальные…

Нарцисса рассмеялась.

— Черт! Никак не хочет клеиться…

— Сириус, с него нужно снять защитную пленку. Дай я сама.

— Тихо! Это все потому, что ты мешаешь!

— А-а-а. Выходит, твой Поттер всегда спокойненько лежит без сознания, пока ты оказываешь ему первую помощь? Я для твоей практики слишком простой случай?

Темноволосый юноша поднимает голову. Его лоб нахмурен, взгляд сосредоточен:

— Поттер есть Поттер. А ты — это ты. Я, может, волнуюсь.

— Ну, давай я…

— Ты считаешь меня никчемным лекарем?! Кровь я, между прочим, остановил.

Наконец после долгих мучений, пластырь красуется на коленке: кривой, с неровными краями и непонятного оттенка — в последний момент Сириус решил придать ему цвет ее кожи. Потом будет ужас матери, возмущение, как можно так изуродоваться, гуляя в саду, непонимание, чему она так радуется, ведь останется безобразный шрам… Но это все потом. А пока, у ее ног сидит невозможно красивый синеглазый паренек и критически оглядывает проделанную им работу. Она смотрит на него и улыбается. Она счастлива, ведь у ее ног… весь мир.

Встретившись взглядом с сыном, Нарцисса внезапно спросила:

— Как у тебя дела с Блез?

Вопрос заставил Драко подняться на ноги и отойти к окну, отвернувшись от матери.

— Драко, я не стану тебе напоминать, что очень невежливо поворачиваться спиной во время разговора, тем более, с женщиной.

— Спасибо, что не станешь, — откликнулся он, глядя в окно.

Нарцисса тоже встала и скинула с плеч его теплую мантию:

— Я училась в Хогвартсе в одно время с близнецами Забини: братом и сестрой. Знаешь, Блез очень похожа на свою тетю. С той лишь разницей, что та была когтевранкой.

— Мам, — обернулся Драко, — я не хотел бы говорить о Блез. Она милая девушка, и мне симпатична, но давай не будем о ней сейчас. Ладно?

— Но это твое будущее, Драко, ты не можешь позволить себе не думать о нем. Впрочем, твои слова «милая» и «симпатична» объясняют все. Ты не любишь ее, — это не было вопросом. Нарцисса утверждала.

— А ты любила Люциуса, когда выходила замуж? Или, может, ты любишь его теперь?

— Драко, я не хотела бы, чтобы у тебя создавалось неверное представление о твоей семье, — Нарцисса явно с трудом подбирала слова под напряженным взглядом сына. — Я очень… уважаю твоего отца и…

В ответ Драко невежливо рассмеялся. Подойдя к своему столу, он прижал указательным пальцем уголок пергамента к полированной поверхности и стал крутить его вокруг своей оси.

— Мам, не надо. Мне уже не три года.

— У тебя есть другая девушка? — внезапно спросила Нарцисса. Драко замер. Гермиона тоже. Ей безумно хотелось услышать ответ на этот вопрос.

— В смысле? — попробовал потянуть время Малфой.

— Девушка, с которой бы тебе было интересно, которую хотелось бы защищать, оберегать, слышать ее голос, засыпать и просыпаться с мыслью о ней…

Драко усмехнулся.

— Знаешь, я никогда не думал о девушках под этим углом.