Цвет надежды

Заняв позицию у колец, Люциус принялся неотрывно следить за ловцом своей команды. Он не был капитаном, не имел какого-то решающего голоса в команде и, если честно, не сильно переживал, как проявит себя запасной ловец. Из-за травмы, полученной на тренировке, Флинт не смог играть, а Северус Снейп был полон загадок и вполне мог, как провалить матч, так и вытянуть его. Такое уже бывало. Чем-чем, а стабильностью результата он не отличался.

Но разглядывал его Люциус совсем не для того, чтобы предугадать исход игры. Просто очень уж не хотелось переводить взгляд на синие точки, носившиеся над полем. Но пришлось: в его сторону полетел квофл. Люциус перехватил его и отправил Фреду Забини, наперерез которому тут же метнулась синяя молния. Охотники столкнулись и разлетелись с улыбками. Фред успел перекинуть мяч Дэвису и еще раз улыбнулся охотнику Когтеврана. Раньше Люциуса, как и других, забавляло, когда на поле сталкивались два «четвертых» номера обеих команд с одинаковыми фамилиями на спинах. Это была, пожалуй, самая корректная борьба с участием слизеринского игрока. Фрида улыбнулась брату в ответ и метнулась в сторону направленной ей передачи. Она вышла один на один с вратарем и сильно пробила. Сильно, но мимо, и, не взглянув на Люциуса, полетела к центру. По правде говоря, он не был уверен, что смог бы взять этот мяч, лети тот в кольцо. Все его мысли были направлены в одно русло. За что? Вопрос, как всегда, улетел в космос и остался без ответа.

Люциус с тоской зацепился взглядом за фамилию на мантии этой странной девушки с невозможно-зелеными глазами. В этот момент он видел лишь ее и слишком поздно заметил другого игрока, летящего к его кольцам. Попытку броситься наперерез летящему мячу решительно остановил бладжер соперника. Кажется, в прошлый раз Люциус рассуждал о гуманности других загонщиков и неприкосновенности слизеринского вратаря? Что ж, все течет, все меняется. Закончить мысль он не успел: мир качнулся и опрокинул светловолосого юношу в холодную черноту.

Открыв глаза, Люциус не сразу понял, где находится. Он лежал на снегу и видел ярко-синее небо. Странно… почему-то раньше оно было серым. Пять секунд ушло на то, чтобы признать в «ярко-синем небе» мантию игрока сборной Когтеврана. Люциус попытался повернуться, и голову пронзила острая боль; он невольно застонал.

— Тихо, не шевелись, — послышался знакомый и такой успокаивающий голос.

Люциус открыл глаза и утонул в двух зеленый озерах.

— Привет, — прохрипел он.

В этот миг он заметил вокруг бурную деятельность. Появилась мадам Помфри, Фриду оттеснили в сторону, а Люциуса вновь стала накрывать чернота.

«Это потому, что она ушла. Без нее всегда темно», — успел подумать он и впал в забытье.

Очнулся Люциус уже в лазарете. Было пусто и прохладно. Он повыше натянул на себя одеяло. Голова отчаянно болела, но комната постепенно перестала вращаться. Спустя пару минут послышался шум отодвигаемой ширмы и…

Как она была красива. Ради этого момента он бы сам с готовностью спрыгнул с метлы.

— Ты уже очнулся? — с улыбкой спросила девушка.

— Да!

— Как себя чувствуешь? Мадам Помфри сказала, что все будет хорошо, но я тайком пробралась сюда.

— Тебя могли увидеть. Не стоило.

— Хочешь, чтобы я ушла?

— Ни за что!

Наступила неловкая пауза. Фрида сидела на стульчике перед кроватью и теребила рукава своего сине-белого свитера.

— Ты здорово выглядишь, как всегда… — произнес юноша.

— Спасибо. Как Нарцисса?

Люциус отвернулся, несмотря на острую боль.

— Я спрашиваю, потому что ты мне дорог.

— Тогда спроси, как я? — проговорил он поворачиваясь. — Мне плохо без тебя. Я…

— Люциус. В последний раз я наговорила глупостей. Ты прав. Ты исполняешь волю отца. Так и должно быть.

— А что, если я не хочу так?

— Прости, мне пора. Поправляйся.

С этими словами девушка резко встала и двинулась к выходу.

— Фрида… Фрида!

Люциус дернулся за ней, но тут же, словно подрезанный, свалился на подушки. В глазах странно защипало. Он яростно моргнул. Почему-то его не оставляла мысль, что Фрида хотела ответить что-то совсем другое.

Люциус уставился в равнодушный потолок лазарета.

«Если у меня когда-нибудь будет сын, я ни за что так не поступлю. Я спрошу о его чувствах, о его желаниях. Я никогда не сломаю жизнь своему сыну».

Так думал семнадцатилетний Люциус Малфой, еще не зная, что пройдет два года, и у него и вправду появится сын. И станет впору вспомнить эту клятву, данную самому себе в лазарете Хогвартса. Но вот не вспомнит… и лишит своего сына детства, потому что его сын внезапно окажется способным противостоять отцу, что самому Люциусу сделать так и не удалось. Люциус перенял у отца, что непокорных нужно ломать. У его сына появится другой девиз — тот будет уверен, что ломать нужно клетки. В этом и будет разница между отцом и сыном, и в этом будет их трагедия.

Впрочем, сейчас Люциус свято верил, что исполнит это обещание и сделает своего сына счастливым. Потому что ему было плохо, потому что эта безликая ширма только что скрыла от него самого дорогого человека. Она ушла, и это было страшно. Она любила, но все же ушла, и это было неправильно.