Цвет надежды

«Черт! Когда же Лили наконец перестанет изводить его своими сердитыми взглядами? И без этого тошно. Как все по-идиотски получилось. А ведь Лунатик что-то знал. Ведь как он просил, чтобы мы не приходили в это полнолуние. А когда я начал возмущаться, он припер меня к стенке и потребовал, чтобы, в крайнем случае, не брали с собой Бродягу. Ага, не возьмешь его, как же! Но почему Лунатик так настаивал? Знал что-то про Сириуса? Выходит, и Лили, что-то знала. Черт! Могли бы сказать по-человечески, а то заладили: «Не бери! Не бери!». А теперь еще обвиняют во всех смертных грехах. Ну кто мог подумать, что у Бродяги башка окажется забита совсем не тем, чем они все занимались в ночь с субботы на воскресенье. Ведь не первый же раз. Да и начиналось все, как обычно. Бродяга ведь не хуже других знал, что, находясь в образе животного, нельзя ни на минуту терять контроль над временным телом. Всегда нужно видеть себя животным, чувствовать себя им. Вроде все шло нормально. Бесились у озера. Мы. А большой черный пес сидел на берегу и пялился на воду. И что она ему далась в три часа ночи? Ну кто мог предположить, что у него снесет башку, и он, потеряв контроль, превратится в человека».

При воспоминании об этом моменте Джеймс поежился. Такое пережить еще раз, он не согласился бы ни за какие коврижки. Одно дело читать в учебнике о том, что оборотень невменяем и не признает ни своих, ни чужих, другое дело — увидеть своими глазами. Джеймс зажмурился, снова переживая тот момент.

На берегу озера на месте молодого черного пса внезапно появился темноволосый юноша. Причем он, похоже, сам не заметил того, что произошло, продолжая смотреть в одну точку. Джеймс тоже поначалу ничего не сообразил. В считанные секунды справа от него метнулась темная тень. Правы учебники. Оборотень не знает слова «друг». Есть жертва. Мгновение, и мохнатая фигура сбила Сириуса на землю, а оскаленные клыки потянулись к горлу. Дальше был сплошной кошмар. Огромный олень метнулся к клубку тел на земле, пытаясь спасти человека, сбить, растоптать это чудовище. В тот момент для Джеймса Поттера тоже не было слова «друг». Вернее, нет! Не так! Оно как раз существовало, только направлено было на человека, пытающегося из последних сил прикрыть голову окровавленной рукой. Оскаленное чудовище в этот момент было врагом.

Джеймс поежился и покосился на Люпина. Как же теперь должен чувствовать себя он? С утра он ничего не помнил, как всегда, да добрый Хвост поделился переживаниями. Теперь Джеймс еще всерьез опасался и за Лунатика. Как-то он подозрительно притих. Люпин потер левую руку, и Джеймс снова сморщился. Копыто оленя сломало левую лапу оборотня. Это дало Сириусу несколько мгновений. Он каким-то чудом сумел превратиться обратно. В первый момент показалось, что опасность миновала, но потом… Джеймс до сих пор помнил ужас, который испытал. Черный пес выглядел так, будто по нему проехался «Хогвартс-экспресс». Его левое плечо и шея были в крови, и воздух вырывался из легких с хриплым звуком. Оборотень с воем умчался в лес, а Джеймс смотрел на раненого пса и мозг сверлила страшная мысль: «Укусил! Укусил! Все…».

Как они добирались до Хогвартса, Джеймс помнил смутно. Он превратился в человека и, вздрагивая от каждого шороха, тащил пса на себе. Для него до сих пор оставалось загадкой, как они смогли добраться без приключений. И вот невеселый итог ночной прогулки. Бродяга в больничном крыле с переломом ребер и ключицы и плечом, разодранным страшными когтями. Спасибо, хоть не укушенный. Сумел каким-то образом защититься. Это уже становится традицией. Вместо прошлого Рождественского бала Сириус тоже валялся в лазарете с раной на плече. Кстати, на том же. Тогда он, будучи собакой, умудрился напороться на куст какого-то ядовитого растения. Тогда это прокатило. А сейчас Дамблдор устроил допрос с пристрастием. Как Бродяга там выкручивался, Джеймс не знал. Ясное дело, сочинял что-то.

«Эх! А Лили теперь смотрит волком и все время утешает Лунатика. Ну, а я-то здесь причем? Надо все-таки иногда прислушиваться к мнению Люпина. Может, что хорошее выйдет».

Джеймс снял очки, и устало потер глаза.

«Как Блэк может водиться со Снейпом? Меня бы давно стошнило, а они склонились голова к голове и шепчутся. Черт! Она же ничего не знает про Сириуса. Хотя, наверное, знает. Малфой вчера заходил в лазарет и видел Бродягу краем глаза. Должен был ей сказать. Странно… хоть бы навестила для приличия. Слизеринка — о каких приличиях может идти речь?»

А за первой партой два подростка гневно переглядывались. Нарцисса злилась из-за того, что ничего не могла придумать. Так как Снейп находился ближе всех, злилась на него. Что делать? Что делать? И тут… Не иначе, как само провидение голосом профессора Земуса рявкнуло в сторону гриффиндорцев:

— Мистер Люпин, если вы так самонадеянны, что предпочитаете моим лекциям лекции мисс Эванс, пройдите к доске и напишите состав зелья прибавления выносливости.