Цвет страсти (Том 2)

- Кто-нибудь может подтвердить это? - спросил детектив. Молчание Джека заставило его прибегнуть к угрозе. - Я всегда могу забрать вас для допроса в полицейский-участок. Так что решайте.

- Брюс Хьюстон, президент шинной компании "Хьюстон". - Джек холодно улыбнулся. - Я находился у него с десяти утра, осматривал систему безопасности. Кстати, такую же негодную, как и в этом доме.

- Мы свяжемся с мистером Хьюстоном.

Все с той же холодной улыбкой Джек оглядел присутствующих, не обращая внимания на откровенное любопытство и поразив всех, в том числе и Гас, своим равнодушием.

- Не забудьте сказать ему, что он второй подозреваемый в вашем списке, - заметил Джек.

Озноб охватил Гас, проникая до самых костей. "Час пробил, - внезапно осенило ее. - Непримиримые враги Лейк и Джек вступили в открытую борьбу".

Глава 17

Спустившись вечером к ужину. Гас сразу заметила, что линия фронта уже установлена. Два-три раза в неделю Лейк и Лили устраивали небольшие званые ужины, и хотя Гас редко на них присутствовала, этот она не пропустила бы ни за что на свете. Она ожидала, что Лейк отменит его из-за кражи, но тот уверил всех, что в одиночестве он будет только предаваться черным мыслям. Таким образом, несмотря на то, что новый член семейства Феверстоунов, муж Августы, являлся главным подозреваемым, ужин в девять вечера все равно должен был состояться.

Детектив подробнейшим образом допросил Джека, но, не имея достаточных улик, ушел ни с чем. Сотрудники криминалистической лаборатории и остальные полицейские покинули особняк, его обитатели разошлись по своим комнатам, и в доме воцарилась тяжелая, полная значения Тишина, таившая в себе отзвуки бурных утренних событий.

Даже тихая библиотека, куда направилась Гас, чтобы присоединиться к немногочисленной группе любителей аперитива, напоминала военный лагерь. Помимо собственной спальни и внутреннего дворика, библиотека была любимым местом Гас в особняке. Она особенно ценила тот удивительный покой, который всегда царил в ней. И хотя комната была очень просторной и ее высокий резной потолок из ореха и такие же кресла и книжные полки выглядели богато и пышно, а высокие окна с узорчатыми переплетами напоминали торжественные окна собора, библиотека привлекала своим теплом и уютом. Лишь внушительный викторианский бар у стены напротив камина, с его стойкой, полками и зеркалами, контрастировал с остальной обстановкой своей массивной неуклюжестью. Наверняка в давние времена он украшал какой-нибудь бордель.

Всякий входящий в библиотеку невольно чувствовал благоговение перед ее величавым достоинством. Сегодня все в ней - негромкая беседа, приглушенные звуки концерта Вивальди, привычный запах старых кожаных книжных переплетов и лимонный аромат мебельной полировки - успокаивало чувства. Но тем не менее ничто не могло снять тайного напряжения, которое, казалось, пронизывало атмосферу.

Лейк и Лили стояли у камина с бокалами манзаниллы и беседовали с несколькими гостями, в том числе с Уордом Макгенри и куратором Пасаденского художественного музея и его женой. Несмотря на внешнюю любезность, близнецы то и дело украдкой бросали на кого-то быстрые взгляды, и Гас легко определила, что объектом их недружелюбного любопытства был ее собственный муж. Кэлгейн расположился у мраморной стойки бара, держа в руках бокал с жидкостью, по виду очень напоминающей виски. Как обычно, он не пил, а лишь погружался взглядом в янтарные глубины того, что считал для себя ядом.

Джек даже не попытался должным образом одеться к ужину. Он был непринужденно небрежен в обстановке, где законом были смокинг для джентльменов и вечернее платье" для дам.

Вопреки приличиям его белая рубашка со стоячим воротником была расстегнута и открывала загорелую шею, что напомнило Гас о его мускулистом торсе и руках... Лишь свои чувства он держал под замком и не позволял себе распускаться. Даже в любви... Что это было: неспособность или самодисциплина?

Гас поняла, что могла бы весь вечер вот так разглядывать Кэлгейна. Он притягивал ее к себе, хотя она не находила тому причины. А может быть, она не хотела ее видеть, чтобы не открыть чего-то плохого в самой себе. Ей уже приходило в голову, что чары Джека крылись в его преступном прошлом.

Если то, что он ей говорил, было правдой, значит, на его совести были человеческие жизни. Он не боялся убивать людей. Он пренебрег законами человеческой морали и присвоил себе божественные права. Одно это отличало его от всех людей, которых она когда-либо знала. Сила, в противоположность злу, включала в себя и плохое, и хорошее. Она одновременно и влекла к себе, и отталкивала. Она будила воображение и даже чувственность.

Но это ли влекло Гас к Кэлгейну? Или ее манило то, что им двигало? То неизвестное, что стояло за его поступками. Она видела эти знаки страдания и тень трагедии. И не осталась равнодушной к ним...

Если из-за этого ему пришлось убивать, то Гас была почти готова его простить. И все же жизнь была слишком великим даром, чтобы ее можно было отнимать. Как мог он решиться на это...