Цвет волшебства

— Ты правда так думаешь? Представь себе, что каждое мгновение начинает вдруг казаться и отдаленным воспоминанием, и неприятным сюрпризом. Тогда ты поймешь, что я имею в виду. Во всяком случае, я вроде бы припоминаю, что собирался тебе сказать. Или я уже всё сказал? Кстати, очень красивый дракон. Или я опять не вовремя влез?

— Да, дракон ничего. Он просто взял и появился, — объяснил Двацветок.

— Появился? — переспросил голос. — Ты его вызвал!

— Да, ну, в общем, я всего-навсего…

— Ты обладаешь Силой!

— Я всего-навсего подумал о нём.

— Сила в том и состоит! Я уже сказал тебе, что я — Грейша Первый? Или это потом? Прости, я ещё не успел разобраться, что за чем следует. В общем, да — Сила. Она, знаешь ли, вызывает драконов.

— Кажется, ты мне это уже говорил, — заметил Двацветок.

— В самом деле? У меня было такое намерение, — подтвердил покойник.

— Но при чем тут Сила? Я думал о драконах всю свою жизнь, однако они не появлялись.

— Видишь ли, суть дела такова: в том смысле, который вкладываешь в них ты, драконы никогда не существовали. Хотя, надо признаться, что я тоже заблуждался на этот счёт, пока меня не отравили. Как ты догадываешься, я говорю о благородных драконах, драко нобилис. Болотные драконы, драко вульгарис, — это низменные существа, не заслуживающие нашего внимания. Настоящие драконы — настолько изысканные и утончённые создания, что они только в том случае обретут форму, если их породит на свет в высшей степени искусное воображение. Мало того, это воображение должно попасть в место, которое было бы обильно насыщено магией, что помогает ослабить стены между мирами видимого и невидимого. Тогда драконы, так сказать, прорываются через барьеры и отпечатываются на матрице возможностей нашего мира. Когда я был жив, у меня это здорово получалось. Я мог вообразить до пятисот драконов зараз. А вот Льесса, самая способная из моих детей, едва ли может представить пятьдесят довольно невзрачных тварей. Вот вам и прогрессивное образование. На самом деле она в них не верит. Вот почему её драконы несколько скучноваты, в то время как твой почти так же хорош, как некоторые из порождений моего воображения. Одним словом, отрада для усталых очей, хотя вряд ли сейчас стоит поминать мои глаза.

— Ты всё время повторяешь, что ты мёртв… — торопливо перебил Двацветок.

— Ну и что?

— Ну, мёртвые, э-э, они обычно не столь разговорчивы. Как правило.

— Я был исключительно могущественным волшебником. Но моя дочь-таки отравила меня. Это общепринятый метод престолонаследия в нашей семье. Однако… — Труп вздохнул. То есть в воздухе в нескольких футах над телом раздался вздох. — Однако вскоре стало очевидным, что ни один из троих моих детей не обладает достаточной силой, чтобы одолеть конкурентов и взять власть над Червбергом. Крайне неудовлетворительное положение. В таком государстве, как наше, должен быть один правитель. В общем, я решил неофициально побыть в живых ещё немножко, что, разумеется, невероятно раздражает моих наследников. Но я не позволю похоронить себя, пока на престол не взойдет кто-то один.

Послышался омерзительный сипящий звук. Двацветок решил, что этот сип должен означать смешок.

— Стало быть, нас похитил кто-то из твоих наследников? — уточнил он.

— Льесса, — ответил голос мёртвого волшебника. — Моя дочь. Понимаешь, она обладает наибольшим могуществом. Драконы моих сыновей не успевают пролететь и нескольких миль, как начинают таять.

— Таять? Я и в самом деле заметил, что зверь, на котором мы прибыли, просматривался насквозь, — сказал Двацветок. — Я ещё подумал, что это немножко необычно для дракона.

— Конечно, — подтвердил Грейша. — Сила действует только поблизости от Червберга. Обратно-квадратичный закон. По крайней мере, мне кажется, что он тут замешан. Чем дальше драконы отлетают от горы, тем прозрачнее становятся. Иначе моя маленькая Льесса уже правила бы всем миром — насколько я её знаю. Но не буду тебя задерживать. Полагаю, ты захочешь спасти своего друга.

Двацветок разинул рот.

— Хруна? — изумился он.

— Нет, не этого. Тощего волшебника. Мой сын Льо!рт пытается разрубить его на куски. Честно признаться, я пришел в искреннее восхищение от того, как ты его спас. То есть спасешь.

Маленький турист выпрямился во весь рост. Что было весьма несложно.

— Где мне его найти? — спросил он, направляясь к двери вроде бы героическим шагом.

— Следуй по протоптанной в пыли дорожке, — сказал голос. — Льесса иногда приходит ко мне. Она ещё навещает старика-отца, моя дочурка. У неё одной достало силы воли убить меня. Вся в папочку. Кстати, удачи тебе. Но, впрочем, этого я тебе уже желал. Вернее, сейчас пожелаю.

Несвязно бормочущий голос затерялся в лабиринте глагольных времён, а Двацветок, за которым легкими прыжками следовал дракон, бросился бежать по пустым туннелям. Однако очень скоро он выдохся и привалился к какой-то колонне. С тех пор, как он последний раз ел, прошли многие века.

«А почему бы нам не полететь?» — спросил у него в голове голос Девятьстеблей.