Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры

Когда такие чернила соприкасаются с влажной бумагой, они не растекаются, образуя разноцветную паутину, которую мы порой видим в случае современных чернил для авторучки[59]

: на самом деле чернила вообще не должны были растекаться, так как китайские картины еще влажными скручивали в свитки. И с точки зрения концепции для китайских художников, живших тысячу лет назад, черные чернила включали в себя все цвета, подобно тому как в философии дзен рисовое зерно включает в себя весь мир. Классический даосский текст «Дао Дэ Цзин» предупреждает, что разделение мира на пять цветов (черный, белый, желтый, красный и синий) «ослепляет» и лишает истинного восприятия. Смысл в том, что, не расщепляя мир, мы мыслили бы гораздо четче.

Разумеется, таким образом даосы воспринимали строгий конфуцианский мир, где все было четко распределено по категориям. Последователи Конфуция определяли чашу по ее внешнему виду, даосы – по пустоте внутри, ведь без нее та не была бы чашей. Таким образом, с точки зрения цвета величайшие художники должны были уметь заставить павлина казаться многоцветным, или персик – розовым без применения цветных пигментов, и только таким образом они приблизились бы к пониманию его истинной природы. Во времена династии Тан именно этого и пытались добиться художники-любители. Цвета предназначались для профессиональных художников, над которыми представители элиты издевались, говоря, что они создают нечто необходимое, но примитивное. С другой стороны, черный цвет считался привилегией художников-аристократов, которые сочетали искусство поэзии и живописи и хотели изобразить пейзаж, идущий из сознания, а не видимый глазами. К сожалению, ни одна из монохромных картин эпохи Тан не сохранилась, но во времена династии Южной Сун в XIII веке эта тенденция стала довольно распространенной художественной теорией, и сохранилось немало работ этого периода. Одна из самых ценных картин в коллекции Музея императорского дворца в Тайбэе – монохромный свиток пейзажиста XIII века Ся Гуя[60]

. Он называется «Далекий вид». Мне он очень нравится, потому что, как и многие так называемые «картины ученых», это нечто гораздо большее, чем просто пейзаж: скорее это мысленное путешествие. Вы не можете сделать вид, что действительно смотрите на холмы и ручьи с какой-то отдаленной точки, потому что по мере того, как ваши глаза движутся по восьмиметровому свитку, точка обзора постоянно меняется, и иногда вы оказываетесь над элементами рельефа, иногда – под ними, как будто парите на крыльях журавля или апсары – китайского ангела. И неважно, какие цвета использованы, ведь ангелы (или, возможно, журавли) все равно не делят мир на отдельные цвета.

Суть этой монохромной философии можно сформулировать, приведя анекдот о Су Дунпо, печально известном ученом-художнике, жившем в XI веке. Он создавал замечательные картины и стихи, но также оставил сборник, в котором описывается ряд очаровательных неурядиц. Сказки Су Дунпо иногда читаются как мудрые басни озорного дурачка. Например, однажды Су подвергся критике за то, что нарисовал красными чернилами картину, где были изображены листья бамбука. «Так не бывает!» – радостно кричали его критики. «Тогда какой цвет мне следовало использовать?» – спросил он. «Черный, конечно!» – последовал ответ.

В другой раз Су Дунпо (который, по-видимому, съедал по триста личи в день и однажды объявил, что ему нравится жить рядом с фермой, где разводят крупный рогатый скот, так как при этом он никогда не заблудится, ведь всегда можно прийти домой по следам коровьих лепешек) экспериментировал с рецептами чернил. Согласно легенде, он был так увлечен делом (и выпивкой), что чуть не сжег свой дом. «Сажа сожженного дома поэта» – вовсе не то, что он хотел бы добавить в длинный перечень ингредиентов чернил, хотя в этом и есть что-то причудливое, и я уверена, что Дунпо понравилась бы заключенная в этом ирония.

С давних времен и персы, и китайцы желали иметь чернила, которые не только выглядели бы привлекательно на бумаге, но и приятно пахли, поэтому в них добавляли ароматы, таким образом делая писательство неким чувственным опытом, достойным истинных ученых. Иногда рецепты чернил читаются так, как будто компоненты выбирали из любовной поэмы: гвоздика, мед, саранча, оливковое масло холодного отжима, жемчужная пудра, душистый мускус, рог носорога, нефрит, яшма, а также, конечно, – самое пикантное и самое универсальное – изысканная сажа от сгоревшей древесины осенней сосны. Из всех роскошных ингредиентов им, вероятно, больше всего был нужен мускус: иногда связующий компонент изготавливался из рога носорога или кожи яка, но порой его варили из рыбьих кишок, как это иногда делают и сейчас, и в исходном виде такие чернила наверняка источали омерзительное зловоние.