Цветение

— Тебя я судил, хотя был не вправе, и спас! Не мешай мне! — В голосе его слышались раскаты грома.

Парцифаль вздрогнул.

Уэни прижалась к стене, желая впитаться в нее. Страх, неведомый и древний окутал ее. Магия в истерике забилась внутри ведьмы.

— Смотри, Парцифаль, смотри внимательно, и не смей мне мешать! — Винцент снова обратился к Уэни, — мы скажем так: ты хотела лишить себя жизни, а Суви спасла тебя. Глупо и безрассудно, но самоотверженно. Суви попала в лазарет, а ты… — Винцент осекся, — сделала то, что и хотела, пока тебе не подсказали идею с рождением ребенка.

Уэни рыкнула, словно дикий зверь.

— Я доверила вам секрет!

— Теперь у нас будет общий секрет, Уэни Хьюз, — Винцент дотронулся до головы Уэни.

— Я… я расскажу вам, как поддерживала в Адаме жизнь, как помогла ему пережить шесть, потом тринадцать лет… только, прошу, не делайте этого!

— Это уже не важно, — покачал головой Винцент. — В конце концов, я узнал все сам. — Винцент с улыбкой заметил потухший блеск в ее глазах. — Секрет в том, что его нет. Ты не делала ничего… это Адам… на самом деле, он всегда был очень сильным чародеем, одним из самых сильных, которых я когда-либо встречал, — с восхищением сообщил профессор, — и только это помогло ему. Сам того не осознавая, он поддерживал себя, тратя всю свою силу на жизнь, подобно тому, как медиумы отдают магию, рождаясь. Он сам спасал себя, а не твои пустые действия. Вот и узнан твой секрет.

— Нет! Нет! — Уэни в отчаянии замотала головой. — Нет! Это Я! Я!

— Ты, ведь, сама себе не веришь.

Уэни затряслась, то ли плача, то ли смеясь.

— У вас хватит сил, профессор? Откуда вы знаете, что делать? — из последних сил Уэни продолжила.

— Я знаю так много вещей, о которых никому лучше не знать, Уэни. Так бывает, когда живешь слишком долго. Но жаль, я еще не знаю всего, и отказался от новых знаний, — Винцент наклонился к Уэни и коснулся пальцами ее лба, — спи, засыпай. — Сладко пропел он, — засыпай ведьмой последний раз.

Винцент сел рядом с уснувшей ведьмой. Глаза фамильяра снова засветились. Винцент читал старое заклятие на древнем языке, на котором говорили в те времена, когда слова еще имели значение. Пальцы его лишь слегка касались запястья Уэни.

Тело ведьмы дергалось во сне, изнывая от жгучей боли. Уэни снились кошмары. Искры, выходя из пальцев Уэни, входили в пальцы Винцента и растворялись в нем. Винцента трясло, но лицо оставалось жестким и спокойным.

Парцифаль с нескрываемым ужасом смотрел на то, как магия переходит от одного чародея к другому. Леденящий душу пот прошелся по спине Парцифаля. Лишение магии — наисложнейшая, крайняя мера. В Совете ее применяли редко и силой сразу всех чародеев Высшего и Низшего Советов.

Парцифаль учувствовал в таком обряде один раз. После этого они с Космеей долго отсыпались. Винцент же был один, окруженный своими тяжелыми думами.

Винцент чувствовал, как чужая магия проникает в него. Необузданная и темная, непокорная, магия Уэни с трудом давалась самой ведьме. Но оказавшись в объятиях силы Винцента, она легко покорилась и расплавилась внутри его сути, точно капля воды в огромном море.

Винцент ощутил горький вкус страха и дурманящий вкус магии.

Практически лишенный сил, Винцент Вальден просидел всю ночь у кровати Суви. Он смотрел на семнадцатилетнюю девушку с рыжими волосами, наследницу своего рода и думал, как же давно он не был так встревожен. И что она права, это так не правильно, что он может вот так видеть ее и сидеть рядом.

Винцент воспоминал о дочери. Его Роза, милая Роза. Так безмерно рано покинувшая этот мир, когда-то не справилась, и та ночь тяжелым грузом давила на Винцента. Теперь он думал, что будет, если история повторится?

Как пережить эту ночь?

Когда Эйрлис Корсен зашла в лазарет, она увидела картину, которую не сможет забыть: у кровати Суви, прижавшись к стене, спал директор. Его тонкие веки подрагивали во сне и еле шевелились губы. Длинные пальцы запутались в волосах Суви, точно он успокаивал ее, напевая далекие колыбельные. И его седые волосы отдавали медным блеском.

Глава 16. Темное дерево слова

Май пролетел чьей-то далекой жизнью. Суви десятого числа исполнилось восемнадцать. Но она не была рада. Ведь праздновать что-либо Суви не хотелось.

На занятия Суви ходила редко. С заданиями ей помогали то Инна, то Прия, иногда Иоланда, которая теперь не ворчала, а предлагала помощь даже больше, чем подруги. Давида перевели в другую комнату, но он все равно, раз за разом, возвращался в ту, где на стенах были нарисованы узоры и картины, оставленные Адамом. Он лежал на кровати, уставившись на стены. Сердце жгло.

На смерть Адама Давид отреагировал спокойно, но, только увидев, как земля покрывает могилу, осознал смерть друга. Давид понял, понял до того сильно, что закружилась голова, Адам был мертв. На самом деле мертв. Как умирали те драконы. Давид плакал всю ночь, успокаиваемый Прией.