Цветик

-Письмо сыну прислал, вспомнил, что ему семнадцать, ладно, только, вот, давай придумаем, отец твоего ребенка где? Я подумаю, чтобы заткнуть рты всяким Кухтинским.

Кухтинская Броня была поистине ядовитая баба, горе всего посёлка - никто не мог сравнится с ней в ругани и сплетнях, а к Цветковым она просто пылала ненавистью. Дочка двоюродной сестры Зои, Людка, приходящаяся самой что ни на есть родней Рите - Алькиной матери, всегда отличалась блудливым нравом и похождениями. А Стасичек, как называла его мамаша, долгое время имел с Людкой тесно-интимные отношения. Броня истерила, поливала Людку грязью, скандалила, догадалась вымазать калитку дегтем... ничего не помогало, Стасичек не отлипал от Людки, и естественно, Броня возненавидела всех Цветковых.

Когда полгода назад Людка, на удивление всему поселку, вышла замуж за газовика (тянули газопровод куда-то на Украину, работали мужики со всех концов необъятной страны) и уехала в Молдавию, Стасичек страдал, а Броня сияла. Стасичек, такая мерзко-смазливая рожа, был липко-подленьким, умел незаметно стравить меж собой ребят местных, всегда успевал вовремя свалить, если становилось ясно, что будет драка. Мамашка отмазала его от армии, 'временно, по причине болезни' - ага, медвежьей - смеялись в посёлке. Мало кто с ним дружил, ребята местные, наоборот, в армию шли с охотой, тех, кто не служил по причине 'болезни', просто презирали. Были в его окружении три таких недалеких, сильно попивающих, "старых дев", которых прозвали так из-за их возраста. Всем было за тридцать, а желающих выйти за них замуж все не находилось.

-Ты, пока пузо на нос не лезет, доучишься, а там видно будет.

В общаге сразу же набежали девчонки. Всегда так было: кто что привозил из дома - делили по-братски, тут же почистили и поставили жариться картошку, открыли литровую банку грибов, оценили квашенную капусту и, поставив три чайника, сели обжираться домашними припасами. Напившись чаю с земляничным и малиновым вареньем, начали болтать - больше всего разговоров было про преддипломную практику. Долго рассуждали, где лучше и кому куда желается.

-Аль, чё молчишь, как партизан? - влезла в Алькины постоянные думы излишне любопытная Витищенко.

- Да, буду проситься здесь остаться, мать что-то неважно себя чувствует, - сжимая в кармане халата фигушку и мысленно прося прощения за вранье у того, кто на небесах, проговорила Алька. - Домой, вот, почаще поезжу.

-А-а-а, я думала ты поближе к Москве, типа, в Звенигород.

-Туда же круглые отличницы поедут, с четверками там делать нечего, хотя Веруня, вот, говорит, что самый обычный хлебзавод, ничего современного, всё как и везде, только и форсу, что Подмосковье, в Москву можно поехать, недалеко.

- Да ладно, вы с Валюхой у Малышевой, вон, в любимчиках ходите, что она вас не отправит, куда хотите?

- Завидовать грех, - тут же отозвалась резкая Валька, - месяц погоды не сделает, так что не брызгай слюной, Алька останется здесь. А я, может, и не Звенигород выберу, а вон, Тюмень.

- Девки, девки, не ссорьтесь! - влезла Кома. Была в группе простецкая, немного наивная, попадающая в смешные ситуации, Тома Комарова, с легкой руки Черепашки, переделанная в Кому Томарову. -Ты, Танька, чё заедаешься? Осталось учиться всего ничего, а потом и неизвестно, когда встретимся. Может, совсем никогда не увидимся больше. Девки, как же я без вас скучать буду! А давайте, давайте, на блюдечке погадаем?

Шустро разобрали стол, помыли разнокалиберную посуду, нарисовали на ватмане цифры и буквы и уселись вокруг... Непонятно под воздействием чего, может даже и исходящих от пальцев биотоков, но блюдечко начало крутиться, останавливаясь на буквах или цифрах. Все увлеченно спрашивали его про мужей - как будут звать, сколько лет и прочее, про детей, про все-всё. Одна только очень серьезная и малоразговорчивая Валя Лосева, комячка, сидела поодаль на кровати и усиленно вязала какую-то салфетку.

Валька спросила как будут звать мужа у Альки, Витищеноко хмыкнула:

-Небось, Мишка?

А блюдце написало: - "Саша".

-Не, так не честно, Алька руку не прикладывала, врет поди? - неуёмная Танька достала, и Алька дотронулась пальцами до блюдечка, ответ вышел такой:

-"Я уже сказал-САШКА!"

И вдруг, резко забегав, блюдце начало писать матерные слова: - "Сука, б... пусть уйдет!"

Все подумали на Витищенко, которая уже даже размером мужнина достоинства успела поинтересоваться.

-Я? - спросила Витищенко.

- "Нет, Лосева!"

У той выпал из рук крючок и ошарашенная Валя переспросила:

-Я? Но я же ничего не спрашивала у тебя.

Иринка Ананьина вспомнила:

-Девки, нельзя никакую работу делать при гадании.

Валя отложила вязание, а остальные все пытали блюдце, что и как. Наконец, блюдце перестало вертеться напрочь, и из 35-ой комнаты ещё долго доносились взрывы смеха.

Разошлись, все так же гомоня, Валька спросила у Цветика:

- Что мать сказала?

-Знаешь, неожиданно, не орала и не плевалась. Наоборот, сказала, что будет помогать.

-Валь, - залетела Кома, - пойдем, покурим! Цветик, ты, вот, несовременная, все после большой практики стали курить, а ты все никак!