Цветок пустыни

Мне эта новость не понравилась, но я сказала себе: «Ты же теперь профессиональная фотомодель, да или нет?» Я работала с самим Теренсом Донованом для календаря Пирелли. Значит, мне теперь все по плечу. Когда подошла очередь, меня провели в студию и велели встать на черте.

— Только должна предупредить вас, ребята, что я по-английски не больно-то говорю.

Они взяли шпаргалку со словами и объяснили мне:

— Это ничего, надо только вот это прочитать.

«О Аллах! И что теперь? Придется объяснять им, что я и читать не умею? Нет, этого я не вынесу, очень уж унизительно. Ничего у меня не выйдет».

— Извините, — сказала я, — но мне надо выйти. Сейчас вернусь.

Я вышла из здания и отправилась в агентство за своей сумочкой. Бог знает, сколько там дожидались меня на кастинге, прежде чем поняли, что я не вернусь. В агентстве я сказала, что очередь еще не подошла, а я хочу забрать сумочку, потому что ждать, похоже, придется долго. Еще не было двух часов дня, но я отправилась домой, бросила там сумочку и пошла в парикмахерскую. Забрела в ту, которая находилась недалеко от общежития. Там мастер спросил, какую прическу я хочу сделать.

— Осветлить волосы, — ответила я.

Он удивленно поднял брови.

— Ну, это сделать можно, конечно. Но потребуется много времени. А мы в восемь закрываем.

— О'кей, значит, сделаем то, что успеем до восьми.

— Да, но есть клиенты, которые занимали очередь раньше.

Я уговаривала его, пока наконец не уговорила. Он взял перекись, и я сразу пожалела о своей настойчивости. Волосы у меня были теперь такие короткие, что химикаты стали жечь кожу. Мне даже показалось, что с меня снимают скальп — кусками. Но я стиснула зубы и перетерпела. Когда мастер вымыл мне волосы, они оказались оранжевыми. Пришлось все делать заново: перекиси нужно время, чтобы обесцветить волосы. На второй раз волосы стали желтыми. Только на третий раз из меня получилась блондинка.

Мне очень понравилось, но когда я шла к метро, малыши хватали мам за руки и кричали:

— Мамочка, мамочка, а что это такое идет? Это тетенька или дяденька?

«Черт возьми! — терзалась я. — Может, я допустила промашку? Меня даже дети боятся». Но пока я добралась до общежития, то уже решила: наплевать. Я и не думала с этой прической понравиться детям. Мне всегда самой

хотелось попробовать стать блондинкой, и, на мой взгляд, вышло чертовски клёво.

Пришла домой, а там — одна записка из агентства за другой: «Вы где? На кастинге вас все ждут. Вы собираетесь туда вернуться? Вас очень хотят там видеть…» Агентство было уже закрыто, и я позвонила Веронике домой.

— Уорис, куда вы, интересно, запропастились? Они считали, что вы просто вышли в туалет. Обещаете, что пойдете туда завтра?

И она заставила меня пообещать, что завтра я отправлюсь туда снова.

Конечно же, на кастинге сразу заметили то, о чем я умолчала в разговоре с Вероникой: вчера я была обычной африканкой, а теперь стала блондинкой из Сомали. Все, кто там был, бросили свои дела и уставились на меня:

— Bay! Просто поразительно! Это вы вчера вечером умудрились?

— Ага!

— Ох, ничего себе! Прелесть, просто прелесть! Пусть так и остается, ладно?

— Поверьте, — призналась я, — я не скоро решусь на эту пытку снова. Уж побуду пока со скальпом блондинки.

Мы вернулись к тому, на чем остановились вчера.

— Вас беспокоит то, что вы не очень хорошо говорите по-английски? Вас именно это тревожит?

— Ага.

Я так и не смогла признаться, что не умею читать.

— Ладно. Постойте пока там. Посмотрите направо. Посмотрите налево. Скажите, как вас зовут, откуда вы родом, какое агентство вас прислало, — этого будет достаточно.

Ну, такое-то я могла осилить.

Покончив с этим и находясь в двух шагах от агентства Кроуфорда, я решила, что забавно будет показаться у них с новой прической. Они прямо-таки обалдели.

— Ни фига себе! Что это вы сотворили с волосами?

— Так красиво же, разве нет?

— Боже правый, какое там красиво! Мы же не можем теперь брать на вас заказы! Прежде чем менять внешность так радикально, надо советоваться с нами, Уорис. Клиент должен четко знать, что мы ему предлагаем. Так что эти волосы отныне не ваши личные и вы не можете делать с ними все, что заблагорассудится.

Правда, киношникам на кастинге мои волосы понравились, и я получила роль в фильме о Бонде. Но в агентстве меня с тех пор звали не иначе, как Гиннесс[11]: я же была темнокожая, а волосы на голове светлые.

Я с нетерпением ждала начала своей карьеры в кино — до того дня, как зашла в агентство и Вероника сказала:

— У меня важные новости для вас, Уорис. «Искры из глаз» будут сниматься в Марокко.

Я так и застыла.

— Понимаете… К сожалению, мне надо вам кое-что сказать, хотя и очень бы не хотелось. Помните, в тот день, когда я к вам устраивалась, вы спросили, есть ли у меня паспорт? Ну, есть-то он есть, только виза давно просрочена, и если я уеду из Англии, то назад меня не пустят.

— Уорис, вы меня обманули! Чтобы работать моделью, паспорт у вас должен быть в полном порядке, иначе какая же работа? Ведь все время надо разъезжать! Господи, вы же не сможете сниматься! Придется все отменять.