Цветы для Чирика

– Вы прагматик?

– Конечно, сейчас время прагматиков. – Зимин пожал плечами. – Сильные люди уважают прагматизм. Иначе нельзя. Путь к успеху – объединение. Нельзя выиграть никому не доверяя. Только если нет никакой возможности создать собственную питательную среду, можно попробовать игру в одиночку. Но следует помнить, что одиночку в любой среде принимают враждебно. Он везде чужак. Если уж решил играть один, не связывай себя случайными партнерами. Не связывай себя никакими обязательствами. Не раскрывайся ни перед кем. Занимайся только своими делами, будь их единоличным вершителем. Конечно, – улыбнулся Зимин, – случись что, одиночкам и умирать труднее. Одиночкам не помогут друзья, их не утешит женщина. Выбрал одиночество, умирай один. Правда, у одиночки есть одно преимущество…

– Какое именно?

– Их никто не предаст.

– А вы себя к какому типу относите?

Зимин ухмыльнулся:

– Скажем так, к активному.

– То есть, у вас есть и друзья и женщины? Я правильно понимаю? Вы образовали свой круг, создали питательную среду?

– Несомненно.

– Тогда понятно, почему вы заговорили со мной. Относись вы ко второму типу, к типу одиночек, мы промолчали бы до самого Новосибирска.

– Скорее всего, – согласился Зимин. И спросил: – Вы, наверное, военный человек?

– С чего вы взяли?

– Шрам на виске. Похоже, пулевой. Я разбираюсь в таких вещах. Ну и выправка.

Валентин засмеялся:

– Вы находите?

И ненавязчиво сменил тему разговора:

– Если следовать вашим рассуждениям… Вы ведь говорите не просто так? Вы утверждаете некую философию?

– Вы не ошиблись.

– Но тогда, наверное, вы знаете, что нужно делать в нынешних условиях?

В голосе Валентина прозвучал столь искренний интерес, что Зимин улыбнулся.

– Видимо, вы из тех честных строевых офицеров, которые годами сидят в дальних гарнизонах или на дальних заставах. Да? Поэтому и ваш взгляд на происходящее в стране построен на сведениях, почерпнутых из газет. Не обижайтесь. Честное слово, в моих словах нет ничего обидного. Напротив, я с уважением отношусь к таким людям. Я вижу шрам на вашем виске, вижу выправку. И догадываюсь, что вы думающий человек. Но при этом, не обижайтесь, я вижу еще одну вещь, о которой вы, наверное, боитесь думать. Такие, как вы, сейчас никому не нужны. Вам даже зарплату, наверное не выплачивают.

Валентин усмехнулся:

– Тут вы ошиблись.

– Значит, вам повезло, – кивнул Зимин. – По-настоящему сейчас никому нет дела до армии. Ведь что сегодня наша армия? Разброд, дедовство, дезертирство, пьянство. Сегодня вас могут бросить в Чечню или в Таджикистан, а завтра на бастующих. Все понятия смешались. Разве это не вызывает у вас чувство протеста?

– На этом чувстве далеко не уедешь.

– Не скажите! – засмеялся Зимин.

Засмеялся нехорошо, зло. И незаметно глянул в проход между креслами.

– Некоторые умудряются уезжать далеко и на этом чувстве. Даже очень далеко. Но Бог с ними. Пусть уезжают. Пусть пока работают в своем далеко. Я не думаю, как некоторые, что в конце концов великая Россия превратится в колонию, в некий колоссальный сырьевой придаток таких держав, как Китай или Америка. Мы этого не допустим. Мы никогда этого не допустим. Главное для нас сейчас не столько противостоять отъезжающим, хрен с ними, пусть отваливают, куда хотят, главное сейчас противостоять наезжающим. Тем, кто едет к нам с неправильной, чуждой нам пропагандой. Тем, кто всячески мешает России твердо встать на ноги. Только Россия все равно встанет на ноги. Твердо встанет. Попомните мои слова. Придет время и Россия крепко встанет на ноги, хорошие мозги вернутся. А может, к тому времени мы сами вырастим новые, более способные мозги. Мы можем даже подождать. Мы ведь никого не простили. Мы не обманулись сменой декораций. У нас долгая память. Так что мы действительно можем подождать, если понадобится. У нас суровые традиции. Мы на самом деле столь сильны, что можем даже подождать. Не знаю, помните ли вы слова Мао Цзе-дуна? Одному западному корреспондента председатель сказал: “Будущее Китая? Оно так велико, так величественно, что нам все равно, сколько ждать – десять лет или тысячу”. Правда, мы ждать тысячу лет не будем. Понимаете?

– Пытаюсь понять.

– Хотите объясню?

– Конечно.