Цветы на снегу

— С женщинами невозможно иметь какие-то секреты, — сокрушенно вздохнул Михаил Игнатьевич и очень похоже сказал голосом Евгения Евстигнеева: — Если бы для дела не нужны были, никогда бы связываться не стал. Языком чешут, как помелом метут!

Женщины расхохотались.

— Придется, Кирилл, самому разоружиться перед партией, все равно ведь выдадут. И что я до сих пор полковник ФСБ, и что на пенсию меня не отпустили. Но ни к разведке, ни к контрразведке я отношения не имею. Специализируюсь больше на организованной преступности. А поскольку я не столько командир, сколько практик, то и звания высокие мне, во-первых, ни к чему, а во-вторых — никто особо и не расщедривается. В конце концов, у нас президент тоже всего лишь полковник. И давайте на этом закончим знакомство с моей скромной персоной. А то разговор мешает мне вас догонять в алкогольном смысле. Дайте лучше Боре спеть, а то он уже измучился привлекать наше внимание треньканьем на гитаре.

Играл Борис на гитаре вполне достойно, хоть и не профессионально, а вот пел выше всяких похвал. Да и вся компания подобралась певучая.

— Да, — признал очевидное Кирилл, — в те времена артисты умели петь. Не то что нынешнее племя.

Звучали романсы, народные мелодии, просто красивые старые песни. Кирилл на второй гитаре замечательно расцвечивал аккорды Бориса красивыми переборами и сольными партиями, чем привел женщин в полный восторг. Да и сам весьма недурно исполнил пару цыганских романсов и несколько песен Высоцкого.

— Терпеть не могу, когда поют песни Владимира, — нахмурился Борис, — его слишком сложно петь. Но удивительное дело, у тебя получается. Ты не пытаешься хрипеть, как он, не подстраиваешься голосом, не копируешь манеру. А вкладываешь в них что-то свое. Здорово. Я очень капризный, девочки знают. Но тут ты меня покорил.

Потом до гитары добрался наконец наевшийся и напившийся Михаил. Его «Журавли» Гамзатова и «Последний бой» Ножкина разбередили душу собравшихся за столом.

Николай решительно взял инструмент, пообещав растормошить всех. И действительно, когда отзвучали последние аккорды песни «Я шоколадный заяц» в исполнении этого круглолицего врача пенсионного возраста, за столом «живых» не оставалось, публика билась в истерике, держась за животы.

— И этого… этого… — Инна заикалась, не в силах совладать с эмоциями, — этому шалопаю предложили ключевой пост в Минздраве!

— Коля! Да ты что? И ты молчишь? — взвилась Майя.

— Я еще не дал согласия, — важно ответил Николай, почему-то вызвав этими словами очередной взрыв смеха.

— Ну тогда и я похвастаюсь. — Майя сделала загадочное лицо. — А я в школе, где учится моя внучка, организовала драмстудию. Буду конкурировать с нашими официальными училищами.

— У тебя получится, Майя! — поддержал Борис. — А я протекцию составлю твоим воспитанникам! Чему ты там учишь подрастающее поколение?

В ответ Майя расхохоталась:

— Об успехах говорить рано, этому начинанию чуть больше недели. Пока что ко мне пришли только две девочки-старшеклассницы и попросили поставить им сексуальную походку.

— Это как это? — не понял Николай.

— А все совсем не просто! — поддержала подругу Анна. — Для юной женщины это чрезвычайно важно! Большинство из наших девушек идут по улице, как танки в прорыв, либо совсем уподобляются мальчишкам.

— И это еще полбеды! — снова подхватила Майя. — Ведь у них совершенно извращенное понятие о сексуальности, о женственности! Вот им и кажется, что сексуальная походка — это что-то среднее между тем, как вышагивает по подиуму модель, и тем, как выписывает по панели проститутка. Пришлось мне с моим артритом показать им что к чему и с чем это едят! Как должна ходить не мочалка, не телка, а настоящая Дама!

Она порывисто выскочила из-за стола и прошлась по комнате. В одно мгновение эта сухонькая и ссутулившаяся женщина разительно преобразилась, и перед глазами Кирилла вдруг оказалась та самая Майя, по которой сохла половина мужского населения Советского Союза. Ее проход по гостиной был таким грациозным и поистине женственным, что все присутствующие мужчины разразились аплодисментами. А впечатлительный Борис закричал:

— Кирилл! Музыку! Я обязан станцевать с этой великолепной женщиной! Только не говори, что у тебя нет магнитофона и кассеты с хорошей медленной музыкой!

Магнитофон, разумеется, нашелся, и артистическая пара скоро закружилась в танце. Кирилл галантно поклонился Анне и протянул руку.

— Танцор из меня, уж извините, никудышный. Я этого никогда не умел, — немного смущенно оправдывался Кирилл.

— А что значит — уметь танцевать? — возразила Анна. — Мы же не на сцене Большого театра. В таком танце достаточно, чтобы руки были бережными, а глаза — нежными… Вот как у вас сейчас…

— А у партнерши должны быть проворные ноги, чтобы вовремя выдергивать их из-под моих башмаков.