Цветы на снегу

— He-а, Жаннка, — почти радостно сказал Женя, потрепав жену по плечу. — Все. Конец. Аллес. Зетс олл! Я сегодня покатаюсь по городу. Может, к друзьям заскочу. А может, в машине прикорну. Не хочу я домой.

— Нашел кого-нибудь? — прищурилась Жанна.

— Может быть. Но скорее я еще в поиске. В поиске себя. А пока… Пока, Жаннка, подумай над вариантами. Ухожу я от тебя. Ни к кому. Просто ухожу. Не могу я больше с тобой, подыхаю. Сразу после праздников подам на развод. Сделаем по-быстрому. После этого мы — чужие люди. Никто квартиру забрать не сможет. Дети уже большие, поймут и простят. Подберем размен. Например, на «двушку» и комнату. Я в комнату съеду. С бандитом этим как-нибудь разберусь, ты уже никак не будешь причастна. Живи, в общем, и радуйся.

— Я не поняла, — только и смогла выдавить из себя Жанна.

— Да что тут понимать, — горько рассмеялся Евгений. — Не люблю я тебя. Давно не люблю. А сегодня все — лопнуло. Потому что вместо нелюбви другое чувство просыпается. Нельзя, чтобы люди с таким чувством рядом жили. До греха недалеко.

Жанна медлила выходить из машины, подыскивая слова. Как-то все очень неожиданно случилось.

— Красивая ты женщина, Жаннка, — вздохнув, подытожил Евгений. — Картины бы с тебя писать да в кино снимать. Вот только, когда смотрю на тебя… меня тошнит.

«Москвич» резко взял с места и, разбрасывая в стороны шлейфы грязного городского снега, который не успели собрать снегоуборщики, с юзом рванул вперед. Жанна осталась на обочине возле своего дома.

Она почувствовала, как ненависть снова горячей смолой вползает в мозг, растекается там, поджаривая вскипающие клетки, и застилает глаза жгучей злобой. «Думаешь, все решил? Думаешь, все кончилось? Ошибаешься. Есть пока козыри в рукаве. И еще какие. Расстаться, говоришь? Запросто. Никому ты не нужен. Но то, что начала, я закончу. С пустыми руками ты меня не вышвырнешь. А потом ищи, чего хочешь. Хоть бабу другую, хоть себя, хоть чего пожрать. Ничего ты в этой жизни без меня не мог, и теперь сдохнешь на вокзале. А сделка состоится, хотите вы этого или не хотите».

Она достала из сумки мобильник, быстро, дрожащими от ярости руками набрала номер, не задумываясь об уместности звонка в позднее время.

— Анатолий? Это Жанна. Я согласна. Где и во сколько мы завтра встречаемся?

22

Главный врач и по совместительству хозяин частной психиатрической клиники Евгений Павлович внешне был чрезвычайно похож на художника Бильжо, в прошлом убедительно изображавшего психотерапевта в развлекательных передачах на ТВ. Тоже фатально лысый, с авторитетными усами, хитрыми глазками за толстыми стеклами очков. Разве что повадки были торопливыми, немного суетливыми, и всегда казалось, что в собеседнике он видит, прежде всего, потенциального клиента своей больницы.

— На что жалуемся, дорогая моя? — участливо поинтересовался он у Жанны, хотя вольготно расположившийся на шикарном кожаном диване за ее спиной Анатолий еще давеча в телефонном разговоре обрисовал своему бывшему однокласснику суть проблемы.

— На свекра, — не приняла игры Жанна.

В ее состоянии флиртовать и играть словами было трудно, того и гляди, на самом деле к этому доктору загремишь. Офис его, кстати, располагался совсем не на территории клиники, лежавшей в сосновом бору за чертой Москвы, а в самом что ни на есть ее центре.

— Когда жалуются на человека, то обращаются к несколько иного плана специалистам, нежели я, — снисходительно улыбнулся доктор.

— Вы понимаете, — Жанна хрустнула пальцами, выдав свое нервное напряжение, — этот старик меня совсем доконал. Все нервы вымотал до самой последней ниточки.

— Так-так, продолжайте, я вас очень внимательно слушаю, — участливо склонил голову к плечу Евгений Павлович.

— Он совсем потерял ощущение реальности! Живет отшельником на своей даче. Ну да и бог с ним. Но он туда приводит чужих людей! Странных людей! На днях, как соседи говорят, у них там форменный шабаш был! Куча народу, одни старики. Пили водку, горланили песни на всю округу, пользуясь тем, что милиция в леса зимой не забирается. Что они там в своем старческом маразме натворят — никто не знает. А ведь это имущество немалых денег стоит! Господи, какой ужас! Неужели и нас это ждет? Неужели, когда мы станем старыми, мы тоже будем причинять нашим детям такие страдания?! — Жанна всхлипнула, прикрыв лицо руками. — Нет, уж лучше сразу в дом престарелых или на кладбище.

— Да, — сочувственно вздохнул врач, — старость — это непростой возраст. Посложнее подросткового периода будет. Сейчас люди стали жить гораздо дольше, и это несомненный прогресс науки, но и масса проблем! Но современная медицина…

— Современная медицина в вашем лице, Евгений Палыч, — цинично вставил со своего места Анатолий, — призвана не только продлять жизнь, но и облегчать людям их страдания. Вы вполне можете облегчить страдания нам.