Цветы в море зла

По дороге Цзинь Вэньцин заглянул к Хэ Тайчжэню, и тот сказал ему, что аудиенция, на которую был приглашен Чжуан Юпэй, длилась целых два часа и в конце ее Сын Неба отозвался о Чжуане в весьма лестных выражениях.

— Да, теперь фортуна улыбнется Чжуан Юпэю! — промолвил Цзинь Вэньцин. Он сказал эту в шутку, однако жалоба, поданная Чжуаном, и в самом деле тотчас вызвала повышение его в чине. Это, естественно, обрадовало Чжуан Юпэя, а так как делать ему все равно было нечего, он принялся каждый день строчить доклады трону: сегодня разоблачит губернатора, завтра — судью провинции, послезавтра нападет на Шесть министерств, через два дня — на Девятерых сановников[89]. Слова легко лились из-под его кисти, поражали ни с чем не сравнимой остротой и невольно привлекали к себе внимание. Князь Благонамеренный, вельможи Гао Янцзао и Гун Пин, состоявшие при Тайном совете, всячески поддерживали Чжуан Юпэя, поэтому император прислушивался к его словам.

За каких-нибудь полгода кистью Чжуана было сброшено немало красных шариков[90], все придворные косились на него, но побаивались: при нем никто не смел и пикнуть. Даже в тех местах, где он не бывал, только тихо шушукались, словно у Чжуан Юпэя всюду были уши. Впрочем, Чжуан и в самом деле оказался человеком опасным: какими-то неведомыми способами он узнавал даже о кулуарных разговорах. В результате его стали бояться пуще самого черта.

Но удивительное дело: чем сильнее его боялись, тем больше это ему нравилось. Ни о пище, ни о деньгах Чжуан Юпэй уже заботы не знал. У него появились роскошные лошади и экипажи, красивая одежда. Свою старую хижину он сменил на высокий, просторный дом. Стоило ему произнести слово, как кругом раздавались сотни подобострастных голосов. Авторитет его затмил небо. Сановники выбегали к нему навстречу, не успев даже надеть туфли. С утра до вечера у его ворот пылили коляски. Цзинь Вэньцин много раз пытался повидаться с Чжуан Юпэем, но постоянно получал отказ. Воистину, мы часто забываем о том, что было вчера! Чжуан Чжидун, Хуан Лифан, Чжу Пу, Хэ Тайчжэнь, Чэнь Шэнь также делали себе карьеру, примазавшись к Чжуан Юпэю, и в столице их прозвали «шестью героями партии бескорыстных». Каждое утро — жалоба государю, каждый вечер — тайный донос. Они добились того, что даже петухи и собаки перестали чувствовать себя спокойно. Черные тучи сгустились над чиновниками. Одним словом, путь свободному изъявлению мыслей был открыт, честные подданные наводнили землю, повсюду разворачивались идеальные картины просвещенного правления. Но об этом мы пока говорить не будем.

Расскажем лучше о том, как у Хуан Лифана умерла мать и он устроил в ее честь грандиозную панихиду. Хуан был одним из членов «партии бескорыстных», поэтому в столице не нашлось ни одного знатного человека, который бы решился не прийти почтить память покойной. Непрерывным потоком прибывали экипажи с чиновниками в парадных платьях и шапках. Цзинь Вэньцин тоже приехал; отойдя в сторонку, он беседовал со знакомыми. Вскоре показались Чжуан Чжидун с Чжу Пу. Все рассматривали траурные надписи в стихах и давали им свою оценку.

Вдруг Чжуан Чжидун воскликнул:

— Посмотрите на эти стихи, принадлежащие кисти Чжуан Юпэя. Как великолепно они написаны!

Цянь Дуаньминь вытащил яшмовую табакерку и понюхал табак, затем подошел поближе и увидел две парные надписи на длинных полосах белого шелка, висевшие вертикально по обе стороны главного входа. Он стал медленно читать их вслух:

Ты с Фаня[91] брал пример:Был тем прославлен он,Что ревностно служил,

Оберегая трон.И, гордая тобой,Недаром молвит мать:«Мне, сына воспитав,Не страшно умирать!»

Ты, словно Чжан Цзюйчжэн[92],Не потерял лица:Не бросил службу он,Похоронив отца!И если б не тебеПодобные мужи, —

Ну как бы наш народСтал в Поднебесной жить?

Цянь Дуаньминь покачал головой:

— Первая половина написана хорошо, но во второй он слишком превозносит Хуан Лифана. Так не годится, не годится!

Чжу Пу, стоявший за спиной Цянь Дуаньминя, со вздохом поддакнул:

— Чжуан Юпэй никакой меры не знает! Подобными выражениями можно только вызвать недовольство. Я чувствую, недалек тот час, когда «бескорыстных» постигнет беда!

На друзей зашикали, требуя замолчать. В зале стало совсем тихо. Из толпы вышли четверо чиновников, ведавших похоронами, и встали в ожидании на крыльце. Цзинь Вэньцин и его друзья сразу поняли, что едет канцлер. Дело в том, что в столице панихиды проводились по определенным правилам: князя и канцлера должны были встречать четверо чиновников, министра и его помощника — двое, а всех остальных — один.