Цветы в море зла

Дело в том, что за воротами Цяньтан города Ханчжоу, куда попал Чжу Пу, протекала река под названием Цяньтанцзян. По ней постоянно курсировали особые лодки, именовавшиеся прогулочными. Путник, желавший попасть в соседние провинции, неизбежно должен был пользоваться их услугами. На каждой лодке он встречал прелестных девушек лет семнадцати — восемнадцати, считавшихся родственницами владельца, но фактически служивших приманкой для купцов. Старые путешественники, знавшие обычаи, пользовались этой возможностью развеять дорожную скуку, если у них, конечно, было настроение. Подобно тому как это делалось на «веселых лодках», они заказывали себе вино, девушек и отделывались при этом только косынками[118]. Но если на судно попадали неопытные господа, из них выколачивали деньги всевозможными способами. Занимались этим ремеслом прибрежные жители, да и то лишь члены определившихся девяти семейств. Другие семьи не имели права конкурировать с ними. Поэтому лодки назывались не только «прогулочными», но и «девятифамильными». Но не будем говорить о пустяках.

Начнем рассказ с того дня, когда Чжу Пу собрался в округ Яньчжоу для проведения экзаменов. Он нанял несколько лодок и сел в самую большую и нарядную из них. Чжу Пу не знал ни истории этих лодок, ни заведенных на них правил. Машинально поднявшись по трапу, он вступил на широкую палубу, в середине которой была просторная каюта, размером более квадратной сажени. По бортам тянулись невысокие перила, к которым выходило шесть застекленных окон. Внутри каюты было очень уютно и чисто: здесь стояли кан, кровать, столики и стулья. Рядом были еще каюты, в одной из которых жил владелец судна со своей семьей.

Чжу Пу осмотрел все судно и остался доволен. «Недаром говорят, что на небе есть рай, а на земле — Сучжоу и Ханчжоу, — подумал он. — Даже лодки здесь не похожи на северные, очевидно, поэтому Лу Гуймэн[119]

и предпочитал жить в подобном плавучем доме. Оказывается, они очень удобны!»

Заполучив к себе господина учебного инспектора, хозяин лодки, естественно, изо всех сил старался угодить ему: чай и сладости текли непрерывным потоком, одно за другим подавались мокрые горячие полотенца, и Чжу Пу чувствовал себя на седьмом небе. Лодка еще не проплыла и нескольких десятков ли, как он вышел из спальни на палубу, приказал слуге открыть окно и принести плетеное кресло, сел около перил и стал любоваться речным пейзажем. Он не мог оторвать восхищенного взора от берега, как вдруг что-то ударило его по лицу. Чжу Пу повернулся и увидел на полу мандариновую корку. Хотел было рассердиться, но в этот момент заметил у входа в соседнюю каюту очаровательную девушку лет семнадцати — восемнадцати, которая сидела на скамеечке и чистила мандарин. Она как будто не заметила, что попала коркой в Чжу Пу, и, не поднимая головки, продолжала свое занятие.

Уже смеркалось, и лучи заходящего солнца золотили волосы девушки. Чем больше Чжу Пу смотрел на нее, тем красивее она ему казалась. Но очаровательное личико девушки было скрыто, и ему оставалось только досадовать, почему она не поворачивается в его сторону. Внезапно в голове Чжу Пу созрел план, он поднял лежащую на полу мандариновую корку и бросил ее в девушку. На счастье, ему удалось попасть. «Что она теперь будет делать?!» — подумал Чжу Пу. Но в этот момент с кормы раздался нетерпеливый голос старухи:

— Чжуэр, Чжуэр!..

Девушка откликнулась, встала и поправила платье. Перед уходом она обернулась, бросила кокетливый взгляд на гостя и, рассмеявшись, упорхнула на корму.

Чжу Пу немного повидал на своем веку и никогда еще не встречался с южными красавицами. Разве мог он устоять против подобного заигрывания? От восторга у него чуть не вылетела душа. Он лишь негодовал на старуху за то, что она отняла у него такое сокровище. Не в силах думать ни о чем другом, он неподвижно сидел, словно пригвожденный к месту.

Приближался Новый год, смеркалось рано, вскоре зажгли фонари. Слуга явился звать Чжу Пу к ужину. Только тогда он вернулся в свою каюту, машинально проглотил что-то и на цыпочках прошел в спальню послушать, что говорят за стеной хозяева. Там было темным-темно: ни огонька, ни звука, лишь с кормы доносился смех, плач ребенка, стук игральных костей; эти звуки смешивались с шумом ветра и плеском воды. Мысли Чжу прыгали, и он не знал, на что решиться. Долго ворочался он на постели, как вдруг заметил тоненький луч света, пробивавшийся через щелочку в стене из соседней каюты. Чжу Пу обрадовался и поднялся с кровати.

— Господин инспектор, наверное, спокойно спит! — послышался тихий голос старухи.

— Давно уже: смотри, света нет, — ответила девушка.

— А он красивый, — продолжала старуха, — белое лицо, черная борода. Я слышала, он родственник императора, настоящий отпрыск дракона!

— Мама, ты знаешь, он еще и скромен, — проговорила девушка. — Совсем не кичится своим высоким происхождением.

— Вот как? Ты, оказывается, и характер его уже узнала!

Девушка засмеялась.

— Я сегодня случайно попала в него мандариновой коркой. Но он не рассердился, а даже улыбнулся!