Цыпочка

— Скажи ему, чтобы полировал серебро, — сказала Сладкая.

— Приступай, — прошептала Бэби.

Волей-неволей у меня возникло столько фантазий, когда я шел сюда, — две пары грудей, два влажных рта, и то и се. Полировка серебра во французском фартучке даже близко не входила в этот список.

Клиент всегда прав. И деньги уже в моем кармане. Так что я встал с торчащей голой задницей и начал полировать серебро, кося глазом на Бэби и Сладкую, которые заглатывали друг друга, как две изголодавшиеся змеи.

— Скажи мальчику, чтобы не смотрел на нас, Беби, — Сладкая одарила меня таким взглядом, будто я — отброс общества.

— Не смотри на нас! — крикнула Бэби.

— Я не… — начал было я.

— Скажи ему, чтобы не разговаривал, — прошипела Сладкая.

— Молчи, просто полируй серебро, — ледяным тоном приказала Бэби.

Я заткнулся и отвел глаза. Я полировал серебро. Что интересно, так это то, что серебро явно не нуждалось в этом. Оно было таким чистеньким, что им можно было сразу сервировать стол.

* * *

Игру «Янки» должны были транслировать по телевизору, и болельщики собирались перед экраном, чтобы посмотреть матч. Мне было пять лет, и я полностью тонул в большом кресле в гостиной. У нас был огромный телевизор, почти такой же большой, как экран в кинотеатре. Когда начали исполнять национальный гимн, мои мать и отец встали, положили руку на сердце и начали подпевать. Я присоединился к ним.

Через пару недель я в зашел в гости к Билли О’Коннелу, чтобы посмотреть матч с друзьями. Когда начали исполнять национальный гимн, я встал, положил руку на сердце, начал петь и утонул в издевательском хохоте Билли и его шакалов.

Я быстро сел. У меня горели лицо и уши, я пребывал в ужасе, будто был уличен в чем-то постыдном. Я больше никогда не ходил к Билли О’Коннелу.

* * *

Красная копна волос взлетала над голубым кимоно Сладкой, которая держала голову Бэби между своих ног. Со вздохами и стонами она прижимала Бэби к себе, двигая ее голову направо-налево, будто это был джойстик.

Я водил пылесосом по коврику. Мне казалось, что этим интересным делом я занимаюсь уже лет двадцать. Шторм давно пронесся над Голливудом.

Весь Лос-Анджелес — одна большая вечеринка в одиннадцать вечера в пятницу.

И в моем доме — ладно, в месте, где я живу, — сейчас продолжалась вечеринка. Кристи наверняка танцевала с каким-нибудь Джо-из-колледжа, который занимал мое место рядом с нею. Именно я должен был это делать. А я, одетый только в прозрачный фартук, пылесосил коврик, который уже и так был чище чистого, и старался не смотреть, как сладкая парочка доводит друг друга до женского оргазма.

Я невольно ощущал их терпкие испарения, вся комната была объята ароматом любви, и определенные мускулы моего тела непроизвольно напрягались, потому что этот запах сообщал моему телу о сексе. Мои собаки Павлова уже лаяли и пускали слюнки.

Метелкой из перьев я посмахивал пыль, которой не было, и протер зеркала. Жидким мылом и щеткой выскреб пол на чистой кухне, ползая на коленях, как какая-то угрюмая Золушка. Мне хотелось прервать любовное шоу Бэби и Сладкой. Но, конечно же, я не мог себе этого позволить. Я был уборщиком, почетным гостем на этой встрече членов клуба мужененавистниц: я делал бесполезную работу, а эти женщины радовались моему унижению. Мне хотелось грохнуть этот японский натюрморт, разбить окно и размазать эти вагины, которые издевались надо мной.

Вы, может, и не догадываетесь, но это было еще хуже, чем задыхаться под Джорджией.

Смени пластинку, парень.

Двести пятьдесят за то, чтобы я держал свое дерьмо при себе и убирался голышом? Смеешься? Заткнись, черт побери, и продолжай пылесосить.

Знаешь, Кристи, мне заплатили, чтобы я переоделся в женскую одежду и делал уборку квартиры, пока две женщины занимались однополым сексом.

Сосредоточься, дружок.

Огромный пылесос выл, как реактивный самолет. Мне захотелось, чтобы на коврике появилось хоть немного грязи.

— Скажи мальчику, чтобы он перестал пылесосить, Бэби. Скажи ему, чтобы он показал нам свою задницу, — заявила Сладкая.

— Перестань пылесосить, — передала мне Бэби, — повернись и покажи нам попку.

Я выключил пылесос и повернулся. Я показал им задницу. Я просто сосредоточился на дыхании и не смотрел… Двести пятьдесят баксов. На полтинник больше, если я буду хорошим мальчиком.

Я слушал, как они вздыхают и стонут, как в порнопередаче по радио.

— Вели парню помыть посуду, — проговорила Сладкая.

— Иди, помой посуду, — велела мне Бэби.

Сладкая прошептала что-то Бэби, та захихикала и смеялась все время, пока я шел к умывальнику, включал воду и намыливал груду блестящих чистых тарелок.

И вдруг меня осенило: я толкал огромный камень на высокую гору, точно зная, что камень сорвется вниз и мне придется начинать все сначала. Я — Сизиф в прозрачном черном французском фартучке.

Я задержал дыхание, посмотрел сквозь зеркальное окно на огни большого города, и мне действительно захотелось заняться с кем-нибудь сексом.

7. Помешанный на Кристи

Я хочу большой любви, я хочу большой любви.

«Лед Зеппелин»