Цыпочки в Нью-Йорке

Июньским вечером 1998 года они вторглись в нашу жизнь. Четыре незамужние сексапильные молодые женщины, эмансипированные, раскованные, с большим чувством юмора. Им было по тридцать, и они не побоялись сказать, что любят секс, хотя и не скрывали своего критического отношения к мужчинам. Четыре иконы стиля во всеуслышание заявили, что отсутствие мужа – это не трагедия, придав женскому одиночеству завидный статус. Не скрывали они и уязвимости своего положения, а потому теснее сплачивались, чтобы прийти друг другу на помощь. Они символизировали вновь обретенный гламур городской жизни. Их вдохновляли нью-йоркские женщины, в то время как для этих последних они в свою очередь служили источником вдохновения.

Романтическая идеалистка, роковая женщина, кружащая мужчинам головы, циничный трудоголик и социолог, в поисках мистера Райта изучающая сексуальные нравы, – можно ли свести всех жительниц Нью-Йорка, которых мы регулярно встречаем на улицах, к этим четырем белокожим иконам, ведущим нереальный образ жизни, в большей степени выражающим протест против городской культуры, чем переплавляющим ее? У кого есть возможность заплатить за пару лодочек на шпильке 400 долларов и носить нижнее белье от La Perla, проводя три четверти своего времени в кофешопах с подружками? Но, однако, культовому сериалу «Секс в большом городе» удалось уловить дух Нью-Йорка и его жительниц: раскованных и освободившихся от комплексов первопроходчиц, одновременно идеалисток и материалисток, ищущих единственную и неповторимую любовь всей своей жизни.

Многие жительницы Нью-Йорка сразу же принялись сравнивать себя с героинями сериала, отыскивая общие черты с Шарлоттой, Самантой, Мирандой и Керри. Сколько раз мы слышали, как кто-то из горожанок говорил: «Я похожа на такую-то» или «В каждой из них есть что-то от меня». Сестры и, разумеется, модели, и это неоспоримо.

По мере выхода новых серий Fab Four («великолепная четверка») продолжала покорять зрителей новыми модными новинками и тенденциями. Эклектичный стиль в одежде девушек подвергался тщательному разбору в прессе и подражанию со стороны заправских модниц. Керри Брэдшоу стала иконой стиля для города, а ее самые узнаваемые аксессуары – огромные матерчатые цветки, приколотые к корсажу, береты, дамские сумки в виде багета и колье из нескольких цепочек – стали непременным атрибутами многих женщин.

Обожание достигло такой степени, что многие наши подруги отказывались от приглашений на воскресные вечеринки, чтобы вместе собраться перед телевизором. И все социальные слои, без исключения, оказались во власти сериала. Как-то раз зимой, когда на улице бушевала вьюга, одна из жительниц Бронкса, у которой на протяжении нескольких дней не работало отопление, давала интервью журналистке у себя на кухне, закутавшись в несколько свитеров и прислонившись к плите, единственному источнику тепла в крохотной квартирке:

– В этом нет ничего страшного. Пока работает телевизор и я могу смотреть «Секс в большом городе», у меня все хорошо.

Хотя культовый сериал уже закончился, его героини продолжают жить в сердцах и умах зрителей. Психоаналитики даже организуют серьезные коллоквиумы, чтобы лучше понять, какое влияние он оказывает на сексуальное поведение и любовные отношения их пациенток. Жительницы Нью-Йорка нелегко расстаются с воспоминаниями. В Ina, бутике расположенном в квартале Нолита, продавалась одежда, которую носили Керри и ее подружки. Одна из женщин, выложив несколько сотен долларов за одно-единственное платье, объяснила нам:

– Я купила кусочек истории.

Чтобы восполнить образовавшийся пробел, Мистер Биг и четыре девушки вновь взялись за работу, на этот раз на большом экране, после чего занавес навсегда скроет от нас полюбившихся персонажей. Навсегда ли?

Заключение

Как-то раз декабрьским днем, когда за окном стояла стужа – не менее пятнадцати градусов ниже нуля, – а небо было такого пронзительного голубого оттенка, какой бывает только в Нью-Йорке, мы зашли погреться в City Bakery, где сидели за традиционной чашкой горячего шоколада с не менее традиционным шоколадным кексом, и у нас завязался разговор с соседкой по столу, оказавшейся в этом городе проездом. После того как мы обменялись общепринятыми в таких случаях любезностями, она вдруг заявила:

– Что касается меня, то Нью-Йорк мне не нравится.

Мы восприняли ее слова, оскорбившие нас до глубины души, как пощечину или, как здесь принято говорить, как нанесенную лично нам обиду. Потребовалась вторая чашка шоколада. И в этот момент мы поняли, что мы влюблены, – нет, конечно, не в шоколад, а в этот город и что отныне мы можем себя считать коренными жительницами Нью-Йорка.