Читаем Цзян Чжунчжэн, или Неизвестный Чан Кайши полностью

В июле 1937 года произошли известные события у моста Лугоуцяо под Пекином, то есть началась Война Сопротивления Японии. Примерно в сентябре 1937 года для Цзян Цзинго и Чжан Сюеляна закончился период их совместного изучения различной литературы. Цзян Цзинго и Чжан Сюелян на одном самолете вылетели в Чунцин. Вскоре Цзян Цзинго был направлен на работу в провинцию Цзянси. Цзян Фанлян осталась в Сикоу, в родном доме Цзян Чжунчжэна.

Нужно сказать, что Цзян Фанлян приехала в Китай, совсем не зная китайского языка. Она начала изучать его с азов. Цзян Цзинго пригласил учительницу по фамилии Дун учить жену китайскому языку и письменности. Спустя год Цзян Фанлян уже могла бегло говорить по-китайски. Обычно дома Цзян Цзинго с женой говорили между собой по-русски.

Цзян Фанлян жила согласно обычаям и традициям провинции Чжэцзян, выполняла правила, установленные в доме Цзян, так же воспитывала детей. Они встречали


302

праздник Весны. Цзян Фанлян водила детей на могилы предков, учила почитать их. Они курили благовония, отбивали поклоны. Цзян Фанлян уважала свекровь. Она носила китайскую женскую одежду — ципао. Цзян Фанлян говорила о себе «ала», то есть произносила слово «я» по-нинбоски, на местном диалекте, а не на образцовом китайском языке.

У Цзян Цзинго и Цзян Фанлян три сына и дочь: Сяо-вэнь, Сяочжан (единственная дочь), Сяоу, Сяоюн. Дети звали мать «ама», а отца «деди». Цзян Цзинго называл жену «Фан», а она его звала «Го».

Цзян Цзинго называл отца «А-ба», так же его стала звать и Фаина.

Одним словом, попав в Китай в возрасте 21 года, белоруска по национальности и русская женщина по культуре, советская комсомолка Фаина Вахрева прожила длинную жизнь Цзян Фанлян — образцовой, классической добродетельной китайской жены.

В январе 1938 года Цзян Цзинго получил свою первую должность. Отец принял решение испытать способности сына на трудной низовой работе. Цзян Цзинго был назначен заместителем начальника управления безопасности провинции Цзянси. Перед ним была поставлена задача наладить подготовку новобранцев. Цзян Цзинго удачно справился с этим поручением. Он сделал гласной деятельность хозяйственной службы, запретил ругать солдат непристойными словами, бить их и лишать их пищи. Цзян Цзинго внес новый стиль общения людей между собой: он не важничал, не надувался, жил и питался вместе с молодыми солдатами.

В 1939 году Цзян Цзинго, заслужив одобрение отца в связи с проделанной работой, был переведен в Ганьчжоу, где успешно нанес удар по местным бандитам и хулиганам. Цзян Цзинго искоренял продажность, взяточничество и ратовал за то, чтобы чиновники были «слугами общества».

Цзян Цзинго никогда не пользовался рикшами и велорикшами. Одевался он просто и скромно. Ходил в со-

зоз



доменных тапочках. Именно в таком виде он инспектировал деревни, строительство дорог. С людьми он разговаривал дружелюбно, выслушивая их мнение.

В 1939—1940 гг. Цзян Цзинго проделал путь в 1500 километров по югу провинции Цзянси, неоднократно побывал в 13 уездах. Благодаря этому он многое узнал о жизни крестьян вообще и о состоянии дорог, мостов, ирригационных сооружений в частности.

Цзян Цзинго четко отделял личное от общественного. За свои частные телефонные разговоры он платил сам. Каждое воскресенье во второй половине дня его двери были открыты для людей, которые могли прийти и высказать свои жалобы или предложения.

Цзян Цзинго строго запрещал курить табак, играть в азартные игры, курить опиум, заниматься проституцией. Со всей серьезностью он стремился исправлять нравы общества. Если же чиновники или их родственники действительно были замешаны в преступлениях, Цзян Цзинго наказывал их со всей строгостью и не проявлял никакой жалости.

В 1940 году Цзян Цзинго выступал с планами преобразования южной части провинции Цзянси. Он мечтал о том, чтобы создать там образцовый район, где нашли бы свое воплощение три народных принципа. Цзян Цзинго ставил своей целью, руководя работой на низовом уровне, добиваться того, чтобы каждый имел работу, еду, одежду, дом и книги.

В результате его деятельности в южной части провинции Цзянси произошли большие изменения: были построены детский сад, ясли, начальная и средняя школы. Была создана столовая для бедняков и открыт дом для сирот. Он помогал преступникам начинать новую жизнь. Проституция, курение опия, азартные игры искоренялись. Ратовали за то, чтобы одновременно игрались несколько свадеб с целью экономии расходов. В этих местах был создан кооператив и магазин: таким образом население удалось в обход спекулянтов обеспечить рисом, маслом, солью, то есть теми товарами, которые нужны человеку повседневно. Вместо сорока налогов он ввел один.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза