Туарег 2

– Как же быстро ты освоился быть богатым! – улыбнулась Лейла. – Ни больше и ни меньше – грузовик!..

– А почему бы и нет!

– И до чего же мы дойдем с таким мотовством?

Гасель Сайях вынужден был вмешаться. Он присел на корточки перед матерью, вытащил две банкноты из пачки и показал ей.

– Этого вполне хватит, чтобы заплатить за грузовик, который доставит нас очень далеко. – Он погладил мать по волосам, в которых уже пробивалась седина. – Денег тут больше, чем мы видели за все эти годы, и ты должна начать привыкать к мысли, что кое-что в жизни поменялось.

– Но ведь…

– Я не хочу спорить, – добавил Гасель настойчиво. – Но если деньги будут приносить нам проблемы, я предпочту, оставить их здесь, и чтобы больше о них в семье не говорилось!

– Ах, нет! – поспешила ответить Лейла, отодвигаясь, будто посчитала, что у нее собираются отнять то, что на них так неожиданно свалилось. – Действительно нет! Что касается грузовика, я согласна, но мы должны оставить часть денег на свадьбу твоей сестры…

– Аиша молода, красива и умна, она способная, добрая и трудолюбивая, – улыбнулся Гасель. – Она найдет себе мужа такого, какого захочет, и я даю тебе слово, что, ко всему прочему, у нее будет наилучшая свадьба, какой не было ни у одной девушки из нашего народа.

– Это как раз то, что я хотела услышать.

– В таком случае… – Гасель повернулся к брату, показал на сумку и сказал: – Возьми столько, сколько нужно, и возвращайся с грузовиком. Купи также кое-что из одежды, ибо в таких лохмотьях мы нигде не сможем появиться. Но делай все так, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Я составлю список, что нам необходимо, – тут же отозвалась Лейла.

Старший сын с улыбкой покачал головой:

– Еще и десяти минут нет, как мы стали богатыми, а у нас уже появились «необходимости»!

Но конечно же он не возражал, чтобы обе женщины на клочке бумаги изложили свои просьбы.

Ближе к закату Гасель помог навьючить брату последнего верблюда.

– Будь осторожен… Предполагаю, что у нас еще остались враги, – сказал он. – Не хвались деньгами и не торопись – потрать столько времени, сколько понадобится.

– Мне страшно оставлять тебя одного… А если возникнут проблемы?

– Здесь? Не думаю. Женщины в пещере надежно укрыты, вода у нас пока есть.

– А если они вернутся?

– Наемники? Не думаю, что они настолько безумны… Езжай спокойно, и да сопутствует тебе Аллах!

– И тебя пусть хранит!

Когда верблюд, оседланный братом, скрылся за дальней дюной, Гасель присел на камень и принялся наблюдать за заходом солнца, размышляя над тем, сколько всего произошло и как обустроить будущее своей семьи.

Ему все еще было трудно привыкнуть к мысли, что нищета, в которой они жили всегда, окончательно осталась в прошлом.

Половина денег в сумке – их, остальное они потратят на благое дело, да будет так.

Ему все еще казалось, что это происходит во сне.

И было не по себе.

Впервые в жизни мужественный туарег, который не раз и не два доказал, на что он способен, испытывал страх перед тем, как дальше выстраивать свою жизнь и жизнь семьи.

Отец передал ему опыт, как бороться с нищетой и с непрошеными гостями пустыни, а как распорядиться такими большими деньгами, вероятно, не знал и сам Охотник.

Традиционно, для бедуинов деньги являлись всего лишь единицей обмена, когда речь шла о покупке верблюдов, коз, рулонов метров ткани или мешков ячменя. Ты даешь мне это и это, а я тебе взамен – столько-то, обмен равноценный, если измерять в деньгах.

На больших рынках в оазисах, как правило, в изобилии были товары, но при этом деньги – редки, а те, у кого они имелись, вытаскивали из кошелей старые, потрепанные банкноты, и можно было усомниться, законно ли эти бумажки находятся в обороте.

И вот сейчас в глубине Пещеры газелей лежит пузатая оранжевая сумка, полная новехоньких, хрустящих, одурманивающе пахнущих банкнот. Самых настоящих. А посему вполне было понятно, почему имохаг Гасель Сайях оказался смущен и растерян, почему его охватили сомнения в том, каковы должны быть его действия.

Для большинства людей внезапный переход от бедности к богатству превращается в маниакальную страсть к скупке вещей, о которых раньше и мечтать-то не приходилось. Однако какие такие вещи нужны кочевнику? Тот, кто по-настоящему любил пустыню, прежде всего, любил свободу перемещения. После стольких лет вынужденной оседлой жизни, Гасель Сайях мечтал посоревноваться со своим отцом, который был единственным, кто дважды сумел пересечь мрачную Тикдабру и обследовать самые удаленные уголки Тенере.

Без сомнений, сейчас у него появилась возможность найти себе красивую жену, с которой он мог бы обосноваться в одном из плодородных оазисов Чада или даже перебраться к берегам Нигера, приобрести просторный дом в Томбукту, городе, основанном туарегами в XI веке, где по традиции останавливались все караваны, идущие через Сахару. Он мог бы обзавестись десятком верблюдов, целым стадом коз, но ни то ни другое, ни третье, по правде говоря, его не привлекало.

И в то же время Гасель понимал, что, надумав сорваться с места, он не имеет права тащить за собой мать, брата и сестру.